Корпоративное бессознательное

– Кеорт! Посмотри на меня! – Пахнущие табаком ладони сдавили ему щёки, повернули голову. Прямо перед ним оказалось взволнованное лицо. – Что с тобой?! Это передоз?! Не молчи!

Она трясла его, хлестала по щекам. «Это не передозировка, – хотел сказать Кеорт, но не смог. – Это сенсибилизация. Просто заработал медицинский модуль». После долгого перерыва введённые в резервуары вещества подействовали особенно сильно, а модуль был слишком простым, чтобы это учесть. Так бывало. Только всегда – под наблюдением врачей.

Что-то сильно ударило его по спине. Он попытался обернуться и понял, что лежит на полу. «Это пройдёт. Организм привыкнет заново. Будет как раньше».

– Что мне делать?! – Морин стояла над ним на коленях и трясла его изо всех сил, так что он бился затылком об пол. – Не засыпай, слышишь! Говори со мной!

– Всё хорошо, – с трудом произнёс Кеорт. – Я сейчас отключусь. Это нормально. Нормально.

Комната быстро погружалась во тьму.

– Ты только проснуться не забудь. – Она ещё пару раз встряхнула его и отпустила. – Просыпайся, слышишь?

«Какая она красивая. – Он попытался улыбнуться онемевшими губами. – Совсем как когда мы шли по Карловой улице. Даже сейчас, с неровно остриженными волосами. И эти крылья у неё за спиной ей очень идут».

Её лицо утонуло во мраке.

Он падал. Воздушные потоки остервенело трепали ткань антиперегрузочного скафандра. Он распластался на плотном воздухе и летел вниз, в черноту.

– Где ты? Ответь. Выйди на связь.

Голос в ушах настаивал, требовал. От него невозможно было избавиться – голос не замолкал, будто это пыталась выйти на связь его собственная совесть. Можно было воткнуть гвозди себе в уши, но этот голос не удалось бы заглушить.

– Ивор Брент, ответь! Где координаты? Нам срочно нужна диспозиция конкурента!

Он продолжал лететь. Очень хотелось прямо в полёте сорвать с себя шлем, чтобы больше не слушать, чтобы ревущий ветер вытеснил этот голос из ушей.

Внизу по-прежнему было темно.

– Ивор! Дай координаты! – Голос срывается, в нём слышен смертный ужас. – Они сейчас развернут артиллерию! Нас вот-вот накроет!

В динамиках шлемофона захрипело. Кто-то другой вышел на связь. Тот, кого он так боялся услышать.

– Брент. Это Крон. Ответь.

Он был даже рад, что не мог ответить. Что микрофон в шлеме вышел из строя, пока он бил пилота головой о приборную панель, и теперь он не мог отвечать. Но слушать приходилось.

– Ответь! – Голос был неумолим. – Я приказываю.

По внутренностям словно провели ножом. Он должен ответить. Он машинально открыл рот, и пришлось несколько раз напомнить себе, что его никто не услышит.

Да и что он мог сказать?

«Я не выполнил задачу. Я ничего не узнал. Меня отправили прямо из штаба на дредноут. Я сумел только запереть команду в орудийном отсеке и убить пилотов. Сумел катапультироваться из падающего дредноута. Потому что я обязан вернуться и доложить».

Но кому нужны эти оправдания? Он провалил задание, и неважно, по какой причине. Обстоятельства – ничто. Всех учили, что они сильнее обстоятельств, что обстоятельства можно не принимать в расчет. Так что ответственность несёт только он – и за свои действия, и за внешние обстоятельства.

Далеко внизу сверкнула россыпь быстрых белых вспышек. Он понял, что это, ещё до того, как голос в наушниках произнёс:

– Тридцать седьмой отряд только что был уничтожен. Потери материальных ресурсов и личного состава – сто процентов.

Внутри всё оборвалось. Теперь он заслуживал всего: плена, допросов, пыток – всего, что с ним будет. Сейчас он падал прямо на территорию конкурирующей компании.

– Ивор Брент. Немедленно возвращайся в Центр. Ты провалил свою миссию.

Тьма внизу превратилась в обжигающий свет. Он падал прямо в гигантскую звезду. Она заняла собой всё пространство, от одного края горизонта до другого.

Он всё это время смотрел на неё, летел к ней, распластавшись на упругом воздухе. И сейчас звезда посмотрела на него.

Костюм вспыхнул сразу, почти везде, загорелся, как бумага. Он летел, раскинув руки и ноги, и сгорал на лету.

Невыносимый свет затопил весь мир. Прозрачный пластик лицевой части шлема в одну секунду расплавился, растекся по лицу, прожигая кожу и мясо. Глаза вскипели в глазницах и лопнули.

Из раздувшейся от жара глотки, пока не сгорели голосовые связки, он вместе с кровью выплюнул:

– Я виноват! Отец, прости меня! Отец!

Кеорт проснулся от собственного голоса. Поднялся на кровати, огляделся. Темно. Света нет совсем. Поморгал – почему-то темнота была очень плотной, его глаза с ней не справлялись. На несколько мгновений ему показалось, что он ослеп.

Напротив кровати, в темноте у стола кто-то сидел.

Кеорт судорожно протёр глаза. Хлопал веками, изо всех сил вглядываясь в темноту, оцепенев, скрючившись на кровати.

«Там никого нет. Нет никакого чёрного силуэта. Нет белёсого лица над столом».

Он в своей комнате, в маленьком доме, в посёлке, окружённом зелёными полями. За стеной слышно ровное дыхание: лёгкое и свободное – это Эйди, ровное и мощное – Артон. За окном ночь, в доме темно и тихо.

А в темноте у стола никого нет.

Он повернулся лицом к стене, натянул на себя одеяло и уснул.