Корпоративное бессознательное

– Вы сожгли там всех заживо. Бомбы с начинкой из гекса-оклиата серы – там воздух превратился в огонь. А земля превратилась в отраву. А тридцать тысяч сотрудников четырёх корпораций превратились в тридцать тысяч обугленных трупов.

Кеорт видел то, о чём сейчас говорил Эгер, пять дней назад, когда они пролетели над долиной Акерон. Они все это видели. Долина, когда-то давно бывшая руслом глубокой реки, даже с высоты и в слабом утреннем свете выглядела чудовищно. Жутко было видеть внизу перекореженные груды металла, неузнаваемые, беспорядочно разбросанные ударами немыслимой силы. Можно было с большим трудом догадаться, что вот это раньше был танк, а это бронетранспортёр, а это – артиллерийская установка. Линия обороны выглядела так, будто её построили не из железа и бетона, а из песка, а потом над ней прошел град. Укрепрайон не должен был, не мог выглядеть так – Кеорт смотрел в иллюминатор и не мог принять то, что видел. При каждой попытке представить происходивший здесь кошмар перед глазами всё вздрагивало и меркло, а в мозгу будто щелкал предохранитель, не позволявший вообразить невообразимое.

…Эгер был не прав. Там, в долине, не было тридцати тысяч обугленных трупов.

– Только пепел, – Кеорт смотрел в костёр. – Там просто очень много пепла.

Он спохватился, поняв, что произнёс свои мысли вслух. Украдкой огляделся – никто не обратил на него внимания, словно он ничего не говорил.

– Операция «Литургия». – Голос Грина прозвучал будто из-под земли. – Одностороннее расторжение соглашения о сотрудничестве.

– Это предательство, Грин, – произнёс Эгер. – Не надо жонглировать терминами вроде «одностороннего расторжения».

Эйди посмотрела на него со сложным выражением, будто ей очень хотелось о чём-то спросить. Может, о подмене понятий. О войне и «агрессивном поглощении». О диверсиях и конкурентной борьбе. Но она промолчала.

– Думай, как хочешь, – тихо ответил Грин. – Это воля компании. Значит, всё что сделано – правильно. Приказ руководства – святое. Сколько бы ни получилось трупов в итоге.

Эгер будто хотел бросить ещё какое-нибудь обвинение, но вдруг осёкся.

– Тридцать тысяч… – протянула Эйди. – Я думала, до вой… раньше в бой посылали в основном роботов, дронов…

– Роботы и беспилотники давно уже не применяются в боевых действиях. – Эгер отвернулся от Грина. – Лет пятьдесят назад они были везде, это да. Но с совершенствованием методов кибервойны роботы стали неэффективными и даже опасными. Как можно идти в бой рядом с машиной, которая через секунду может начать стрелять в тебя, потому что её хакнул какой-то умник? Нет, времена дронов давно прошли. – Он покрутил в пальцах свой нож. – Зачем нужны дроны, если есть люди, которые после правильной подготовки не подведут и не предадут, выполнят любой приказ? Лояльного сотрудника нельзя взломать, нельзя переманить, нельзя купить. Должным образом обученные люди надёжнее машин. Сотрудники – основа, фундамент, на которой стоит компания. Запомни, – он внимательно посмотрел на девушку. – Тебе следует это запомнить, на будущее.

Эйди послушно кивнула. Кеорт не стал спрашивать, о каком будущем он говорит.

– Что было дальше? – спросил Эгер молчаливого гиганта. – Что вы делали после того, как сожгли почти всех моих коллег?

– Атаковали ставку «Такеда индастриз», – просто ответил Грин. – Их основные силы были уничтожены в долине Акерон. Всего через день после бомбардировки мы взяли штурмом их представительство. Корпорация «Такеда индастриз» на Терне-31 оказалась полностью поглощена нашей компанией.

– Наверно, вы недолго радовались, – сказал Эгер. – Катаклизм произошёл всего через три дня после бомбардировки долины Акерон.

– Катаклизм? – Эйди оживилась. – Вы про Крах? Вы знаете, что это было?

На несколько секунд повисла тишина. Слышно было только потрескивание углей в костре.

– Нет, – наконец ответил Эгер. – Я только знаю, что в одну секунду на всей планете перегорела практически вся электроника. Всё оборудование, всё оружие на электронных цепях. Вся военная и гражданская техника. Все ваши танки и мобильная артиллерия. – Он ухмыльнулся, глядя на Грина.

– Все ваши системы разведки и маскировки. – Грин вернул любезность. – Все средства связи и координации ваших точечных ударов. Мы остались без основной ударной силы, но вы стали слепы и глухи. И очень уязвимы.

– Нашим преимуществом всегда была не численность и дуболомные танковые бригады, а мобильность и секретность, – угрюмо отозвался Эгер. – Когда голографическая маскировка перестала действовать…

– Вам тут же пришёл конец, – сказал за него Грин. – Ваша знаменитая система «Филадельфия» больше вас не спасала. Все ваши стационарные объекты стали видимы невооружённым глазом. Ваши мобильные фабрики уже невозможно было перемещать. Крах посадил вас на мель, лишил всех ваших преимуществ. Катаклизм стал для вас фатальным.

– Так что это было? – спросила Эйди. – Почему всё перегорело?

– Никто не знает, – ответил Эгер.

– У меня есть одна версия, – сказал вдруг Грин. – Думаю, это была последняя акция «Такеда индастриз».

Эгер недоверчиво глянул на него.

– Вы же их уничтожили.