Коррида на раздевание

Рита расхохоталась.

– Когда я называю тебя дурой, это не ругательство. Просто адекватная оценка состояния твоего ума. Ховать тщательно ключик в офисе и повесить его копию дома в шкафчик у вешалки? Что у тебя с головой, маманя? Мозг протух?

– Ты брала без спроса связку? – обомлела родительница.

– Вот! Спустя много лет воссияла правда, – ерничала дочь, – всего один раз взяла, дубликат сделать легко. Когда весь дом засыпал, я к Афанасию бежала, сигареты ему носила.

– Сигареты, – повторила Ксения, – немыслимо!

– Почему? – с вызовом отреагировала дочь. – Он мне правду рассказалл.

– Боже!

– Мне его жалко стало.

– Рита! Подумай, что ты говоришь! Афанасий – преступник.

– Его надо было любить, а не запирать, как чудовище. Он был очень хороший, ласковый, нежный.

– Рита! Вы…? Да?

– Нет! Я в то время была наивным зайчиком. Любовь-морковь, чтение стихов, прогулки и все такое. О сексе не думала. А потом Майка Жестянкина появилась. Она Фасе больше меня понравилась. Я восторженное существо, Бродского, Ахматову заключенному километрами читала, про мировую поэзию ему рассказывала. Вся такая розовая, воздушная, кудряшки, платьишко за колено. Мать меня по-идиотски одевала, модных вещей у меня не было. А Майка в юбке с ладонь, кофта – вырез до пупа. И грудь размера третьего, не меньше. Жестянкина рифмами не увлекалась, ей другое нравилось. Вот так. Я поняла, что Афанасий на нее запал. И благородно отдав Майке дубликаты ключей, более к Фасе не заглядывала. Одна дома по ночам рыдала.

– Ксения Трофимовна, – раздался хриплый мужской голос, – там электрик скандалит, денег просит. Мы ему уже много должны.

– Ну, я пошла, – сказала Маргарита, – а вы разбирайтесь со счетами.

Глава 27

– Повтори еще раз имя, фамилию, – попросил Филипп.

Я откинулась на спинку сиденья.

– Клавдия Жестянкина, работала в «Розовой Луне», когда там лечился Афанасий. У женщины есть сын Никита, он вроде недавно уехал за границу. И дочь Майя. Про то, где она сейчас, я ничего не знаю, об этом мать с дочерью не говорили. Подожди, второй звонок на линии от Кисы.

– Лампа! – закричала девочка. – Кукла моя! На целый месяц! Прямо настоящий ребеночек, да? Няня!

В трубке появился голос Краузе.

– Ешь мороженое аккуратно, оно капает.

– Роза Леопольдовна, вы разрешили ребенку эскимо? Что случилось? – напряглась я.

– Сорбет, – поправила няня, – фруктовый лед, он почти без сахара. Лампа, игрушка ужасна! Оторопь берет при взгляде на нее. Прямо не знаю, что делать! Все девочки в школе просто с ума сошли, хотели это чудовище заполучить, но оно досталось Кисоньке! Вот уж не повезло!

Я сразу вспомнила, что временную владелицу пупса определяла мать Гриши, соседа Кисули по парте, которому она помогает в учебе, и ответила:

– Роза Леопольдовна, у детей свой вкус. И забава всего на месяц. Пупс быстро Кисе надоест, я уберу его в шкаф.

– Лампа, для уродца необходимо приобрести кроватку, бутылочки, одежду, еду, – перечислила Краузе, – дьявольское изобретение нужно кормить, укладывать спать.

Я вздохнула.

– Дайте трубку Кисе, сейчас договоримся.

– Колыбельку лучше розовую, – поделилась мечтой Киса, – она же девочка, и платья такого же цвета.

– Как зовут куколку? – поинтересовалась я.

– Клеопатра Евгеньевна.

Я не поверила своим ушам.

– Как?

– Клеопатра Евгеньевна, – радостно повторила Кисуля.

– Вы с няней где?

– Стоим у входа в магазин, съем мороженое, и внутрь пойдем.

– Приеду через пять минут, вместе отправимся за покупками, – решила я.

– Ура! – пришла в восторг Киса. – Уже вижу твою машину! На парковку сворачиваешь. Тебя всегда издали заметно.

– Потому что автомобиль красивый, – засмеялась я.

– Нет! Он всегда самый грязный, – объяснила девочка.

Я припарковалась на площадке, вышла из автомобиля и столкнулась с Кисой, которая стремглав подбежала к машине и сунула мне довольно большой кулек.

– Вот она! Подними край одеяла.

Я послушалась и вздрогнула. На секунду мне показалось, что на меня смотрит настоящий, на редкость некрасивый младенец.

– Лампа, с ней надо поздороваться, – подсказала Киса.

– Добрый день, Клепа, – послушно произнесла я, – рада встрече.

В ту же секунду «новорожденная» заорала с такой силой, что у меня заболели уши.

– Ой, ой, ой, – перепугалась Кисуля, – Клеопатра Евгеньевна, прости, прости, прости! Лампуша правил не знает.

Кукла вмиг замолчала, девочка схватила меня за руку.

– Лампушенька! Сейчас объясню!

Малышка затараторила, проглатывая окончания слов, и вскоре я оказалась полностью в курсе дела. «Младенец» – экспериментальный проект. Он полностью имитирует ребенка, требует еды, смены подгузников, прогулок, ласки, внимания. Но, в отличие от крохотного дитяти, электронный собрат крайне нервно реагирует, если кто-то обращается к нему фамильярно «Клепа» или еще как-нибудь. Пупса надо именовать исключительно Клеопатра Евгеньевна. В противном случае новорожденная принимается вопить. Сначала крик тихий, но если перед «ребенком» не извиняются, градус визга повышается.

– Кому пришло в голову обозвать это Клеопатрой Евгеньевной? – задала я вопрос, который давно вертелся на языке.

Кисуня откашлялась.