Коррумпированный Петербург

На то, чтобы засадить Малышева за решетку, многие милиционеры положили немало сил и средств. Триумфальный выход Александра Ивановича на свободу стал для всех большим разочарованием.

Чтобы попытаться понять оперативников, стоит присмотреться к личности Федора Ивановича. В деятельности старейшего из судей петербургского городского суда с начала 1990-х прослеживаются некоторые закономерности.

В феврале 1993 года судебная коллегия под председательством Холодова судила пятерых молодых людей (всем им было немногим больше двадцати пяти лет). На скамье подсудимых они оказались по обвинению в хищении государственной собственности в особо крупных размерах со склада Петербургского морского торгового порта.

Суд установил (далее мы прибегнем к языку протокола), что в марте 1992 года Валерий Берензон – в то время работник Морского порта – договорился с двумя своими коллегами о том, чтобы украсть металл с территории порта. Берензон подыскал нескольких водителей: Сергея Мошуру, Михаила Морозова и Сергея Астахова (для вывоза похищенного требовались два грузовика). Ночь 30 марта 1992 года для реализации задуманного выбрана была не случайно: именно в эту ночь несли трудовую вахту Морозов с Астаховым, да и на посту стоял знакомый им вохровец – Александр Добыш. Грузовики подогнали к складам 9-10 порта, где в них загрузили две пачки катодной меди в пластинах. С Добышем они договорились, что вохровец пропустит их автомобили без досмотра, пообещав не оставить его услугу без вознаграждения.

Почти четыре тонны похищенной меди стоимостью 75 тысяч 230 рублей вывезли за ворота, а поутру доставили на территорию кооператива «Ресурсосбережение». Оттуда медь ушла одному эстонцу по имени Андреас, он собирался перепродать украденное в Голландии. За участие в вывозе металла Берензон передал Астахову и Морозову по четыреста пятьдесят, Мошуре – сто, а Добышу – пятьдесят долларов. Однако медь вывезти из России не удалось – спустя месяц вся партия была задержана, а затем возвращена в Петербургский порт.

Оценивая действия Берензона и его соседей по скамье подсудимых, Холодов признал, что они квалифицируются как хищение государственного имущества в особо крупных размерах. И все пятеро были приговорены к восьми годам лишения свободы… условно, с испытательным сроком в три года. Должно быть, Федор Иванович полагал, что подсудимые искренне раскаялись и никогда больше не встанут на путь нарушения закона.

Ныне (а мы ведем речь о начале 1997 года) г-н Берензон – помощник арестованного депутата Законодательного собрания Левашова. Ждет за решеткой суда по обвинению в содействии некрасивым поступкам сам Левашев, сидит его помощник Терехин. В августе 1994-го против Берензона и еще двух граждан было возбуждено уголовное дело «по факту открытого хищения юридического лица» у одного бизнесмена. Поначалу действия нынешнего помощника депутата рассматривались как «грабеж, совершенный повторно группой лиц». Затем в ходе следствия деяния Берензона были переквалифицированы на самоуправство, а затем следователь Центрального РУВД вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении Берензона, поскольку последнего взял на поруки трудовой коллектив.

Казалось бы, дело следовало закрыть. АН нет, 3 декабря 1996 года городская прокуратура отменила это решение как незаконное на основании того, что Берензон имел непогашенную судимость, а таких людей на поруки не передают.

Затем в руки Холодова попало дело полковника УБЭП Букаева, обвинявшегося в получении взяток квартирами и машинами, подделке документов и изготовлении порнографии. Дело оказалось очень непростым: были затронуты интересы и авторитет не только противоборствующих группировок в УБЭП, руководителей ряда крупных предприятий легкой промышленности, некоторых городских чиновников и, возможно, кое-каких преступных группировок (ходили туманные слухи, не подтвержденные документально, что Букаев был каким-то образом связан с «казанцами»). Свидетели путались в показаниях, исчезали, а некоторые и погибали при странных обстоятельствах. Федор Иванович поступил мудро и рисковать не стал – дело было отправлено им на доследование, во время которого окончательно развалилось. После возвращения его уже другому судье из всех обвинений осталось лишь злоупотребление служебным положением. А Федор Иванович спокойно умыл руки и остался в стороне.