Корсар

Иногда я ездил на охоту. Приходилось удаляться от лагеря километров на двадцать, потому что рядом с ним всю живность быстро выбили. Особых проблем с питанием не было, потому что снабженцы быстро наладили доставку продуктов и фуража, но свежее мясо вкуснее. Я заставлял солдат пить отвар их хвои, поэтому больных цингой среди них не было, а вот у соседей-пехотинцев заболели несколько человек, после чего последовали нашему примеру.

Однажды с небольшим отрядом удалился дальше обычного. Преследовал стадо джейранов. Это газели высотой в холке сантиметров шестьдесят-семьдесят, весят килограмм двадцать-тридцать. У самцов лировидные рога длиной сантиметров тридцать. На зиму джейраны сбиваются в стада по несколько сотен особей, особенно в снежные, как нынешняя. Убегают прыжками, задрав хвост с черным кончиком, который сильно выделяется на фоне белого «зеркала» — белой шерсти на заднице. Только вот такая манера бега неудобно по глубокому снегу, быстро выбиваются из сил и застревают. Мы били их, что называется, на выбор, причем я из лука, а мои сопровождающие — из арбалетов.

На обратном пути наткнулись на стойбище ойратов из рода Цэван Рабдана, племянника Галдана-Бошогту, который воевал с дядей за престол Джунгарского ханства и был естественным союзником китайского императора. Главным на этом стойбище был хан Лоузан-Шуну — тридцатилетний мужчина с круглым коричневым, обветренным лицом с редкими черными волосинами на подбородке, грузный не по годам и с короткими кривыми ногами кочевника. Он встретил нас у входа в свою юрту, довольно большую, и пригласил зайти в нее и отдохнуть. Любой гость в Степи, даже непрошенный, даже кровный враг, неприкосновенен, пока находится на стойбище. Его накормят и напоят, как родственника или друга. Я приказал отдать хану трех убитых джейранов. Мы их набили столько, что лошади с трудом тащили груз. Когда мои люди сгружали джейранов, Лоузан-Шуну с интересом смотрел на мой лук.

— Можешь посмотреть, — предложил я на монгольском языке, достав лук из сагайдака, и на всякий случай предупредил: — но подарить не могу, это семейная реликвия.

Хан внимательно осмотрел лук, не без труда натянул тетиву, восхищенно цокнув языком:

— Отличный лук! Старая работа, сейчас такие не умеют делать!

— Ему почти пятьсот лет, — сообщил я.

— Ух, ты! — удивленно воскликнул Лоузан-Шуну. — Откуда он у тебя?

— Этот лук подарил моему предку, русскому хану, его побратим Берке, сын Джучи, внук Чингисхана, пятый правитель Джучиева улуса, когда они вместе под командованием хана Бату ходили воевать латинян, а потом выдал за двух его сыновей двух своих дочерей. С тех пор лук переходит к старшему мужчине в нашем роду, — рассказал я.

— Ты — Чингизид?! — еще больше удивился ойратский хан, с почтением возвращая лук.

— Так получилось, — скромно ответил я.

Шатер Лоузана-Шуну был выстелен старыми коврами, если не ошибаюсь, бухарской работы. Видимо, кто-то из его предков наведывался в те края с неофициальным недружественным визитом. Две его жены и две служанки быстро выставили вареную верблюжатину и выпивку — гаоляновую водку. Я окунул в серебряную стопку с водкой палец и стряхнул первую каплю на ковер, после чего выпил до дна и перевернул емкость, чем, как догадываюсь, окончательно убедил хозяина, что являюсь родственником Чингиз-хана.

Мне рассказывали, что Чингизиды все еще в большом почете не только у монголов, но и у всех остальных народов в этой части света, включая маньчжуров и китайцев. Я сомневался, потому что правивших ими монголов маньчжуры и китайцы выгнали уже давно, но продолжали ненавидеть. Кстати, отец нынешнего императора, захвативший Китай, подчеркивал, что он потомок цзиньских императоров, в свое время свергнутых монголами, а не Чингизид, чем хвалились правители других стран в этом регионе. Правда это или нет — не знаю, но явно указывает на нелюбовь к бывшим завоевателям.

Каково же было мое удивление, когда через пару дней Лан Тань при встрече спросил:

— Почему ты не говорил, что из рода Чингизидов?

— Я с ними в родстве только по женской линии, — уточнил я и задал встречный вопрос: — Это бы что-то изменило?

— К тебе бы относились с большим уважением, — сказал он.

— Уважение заслуживают в бою, а не хвалясь предками, — процитировал я самого себя, хотя, возможно, и до меня были такие же умники.

23

В конце февраля возобновили движение. В пустыне Гоби снега не было совсем, даже в ямах. Наверное, сильные ветры сдувают весь к отрогам гор. Двигаться по ней было удобнее, чем по горным дорогам. Разведку можно было не высылать, потому что на многих участках видимость была в несколько километров.

В марте начала появляться молодая трава. Она была коротка, кони щипали с трудом, но с удовольствием. Как догадываюсь, солома, которой нас снабжали интенданты, уже чертовски надоела лошадям.