Корсар (СИ)

— Еще и какой! — поддакнул я, потирая спину.

— Надо тайно перевезти папки к нам. Подумаем, как лучше это сделать, чтобы никто не узнал, — принял решение Петр Первый.

— А зачем перевозить к тебе? — задал я вопрос. — Арендуй мое судно для доставки накупленного здесь в Ивангород. Привезу туда в целости и сохранности в мае, а вкупе с товарами никто на папки внимания не обратит. Из Ивангорода твои холопы отвезут на ладьях в Псков, а потом на телегах в Москву.

— Ивангород шведы захватили в Смутное время, — проинформировал царь. — В Нарве у меня люди сидят, принимают мои грузы. Отвезешь туда, дождешься, когда ладьи придут из Пскова. Папки передашь из рук в руки старшому и предупредишь, что за порчу или потерю хотя бы одного листа ответит головой.

— Как прикажешь! — согласился я. — Когда становиться под погрузку?

— Сейчас и становись, — приказал он. — Заодно посмотрю, как ты с кораблем управляешься.

Обычно в таких случаях у меня обязательно что-нибудь приключается, но на этот раз подошли хорошо, ошвартовались быстро. Может быть, потому, что был прилив, который почти остановил течение на Темзе. После чего мы шумной компанией отправились в таверну, так полюбившуюся будущему российскому императору, который пока не догадывается о своей исторической роли.

31

На подходе к Датским проливам умер пес Гарик. В Лондоне, после многомесячного рейса, он удрал в блудную. В Китае собаки были мелковаты для него, а здесь по улицам шлялось столько, на вкус моего пса, красавиц, что статью, что шерстью в колтунах — и в начале марта Гарик забыл о хозяине. Вернулся за два дня до отхода, с откусанным левым ухом, худой и голодный. Четыре дня он ел и спал от души, а на пятый не проснулся. Похоронили его по морскому обычаю.

В проливе Эресунн нам приказали встать на якорь напротив замка Кронборг, пушки которого смотрели в нашу сторону многозначительно. На борт поднялись два упитанных и жизнерадостных таможенных чиновника и первым делом поинтересовались, не шотландцы ли мы?

— Нет, — ответил я. — Это морской флаг Московии. У шотландцев цвета наоборот — белый крест на синем фоне.

— Московии?! — в один голос переспросили оба.

— Да, у Московии теперь есть свой флот, — подтвердил я. — Раньше корабли ходили из Архангельска в обход Скандинавии, а сейчас порт там замерз, поэтому повезем имущество нашего царя в Нарву, а оттуда по суше — в Москву. Разве вы не слышали, что молодой московский царь Петр путешествует по Европе и гостит у английского короля?

— Что-то такое я слышал. Говорят, он очень богатый и жестокий, своим подданным чуть что головы рубит, — поделился знаниями о Петре Первом один из чиновников.

— И не только своим подданным, а всем, на кого рассердится, — предупредил я. — На моем судне подарки, полученные им от правительства Голландии и английского короля. Надеюсь, вам не придет в голову потребовать с них пошлину, как с купеческих товаров, и рассердить царя?

Именно за этим они и приплыли, а теперь пребывали в ступоре, не зная, как поступить. Датчане, конечно, без пиетета относятся к королевской власти, но ровно до тех пор, пока не нарвутся на нее.

— У тебя есть какой-нибудь документ, подтверждающий, что это подарки английского короля твоему? — нашелся эрудированный чиновник.

— Кончено, есть, — ответил я и предъявил им написанное под мою диктовку на английском и голландском языках обращение ко всем правителям государств с просьбой пропускать без задержек и досмотров имущество царя Московии.

— Не мог бы ты дать нам его на время, чтобы мы показали своему начальству на берегу? — попросил чиновник.

Я снизошел.

Они вернулись часа через два.

— Сейчас можете пройти без пошлины, но во второй раз придется заплатить, — передали они мне мудрое решение своего руководства.

Не помню, как возвращался Петр Первый из Западной Европы, по суше или по морю, но мне было бы интересно посмотреть в случае второго варианта, как датские чиновники требуют с царя пошлину за проход проливом Эресунн. Головы, наверное, не отрубил бы, но шанс добираться до берега вплавь у них бы наверняка появился. О чем я предупредил таможенников.

— Это не нам решать, — дипломатично заявили они и быстро убыли с судна.

Во время следования по Балтийскому морю несколько раз встречали суда, торговые и рыбацкие. Никто не менял курс, не пытался убежать. Я чувствовал себя котом перед витриной рыбного магазина. Впрочем, я знал, что скоро начнется война, и витрину вышибут. Вот тогда я и доберусь до рыбы, то есть до этих судов