Корыстный интерес (СИ)

Я с ужасом ожидал своей очереди, гадая, что же приготовили для меня. И даже мысленно поблагодарил Седого короля за блокирующие энергию наручники: если бы не они, адреналин свёл бы меня с ума задолго до восхождения на свой смертный помост.

Как оказалось, место моей смертной казни располагалось в самом дальнем углу звёздной площади и выглядело скромнее всех остальных: меня ожидал всего лишь костёр в наказание за пламенную речь о несуществующей возвышенной любви, способной пережить не только земную разлуку, но и не одну смерть.

— Сжечь его! — кричали мне в спину. — Сжечь лжеца!!!

Меня загнали на высокий деревянный помост и привязали к столбу, вокруг которого накидали толстые ветки, сено и хворост, к ногам же бросили еловый лапник. Их, как бы в насмешку, украсили вырезанными из бумаги сердечками. Присмотревшись, я заметил отрывки стихов, втиснутых в эти бумажные сердечки. Невольно представив, как я буду истошно орать уже спустя три минуты, я попытался сосредоточиться на обрывках поэзии, что лежали у моих ног. В глазах всё расплывалось, а если и удавалось прочитать строчки, то смысл не доходил до меня.

Палач, взяв в руки запалённый факел, подошёл к краю деревянного помоста, на котором возвышался мой костёр, и обратился к толпе, живо интересующейся очередной расправой:

— Верноподданные Его Величества должны видеть врагов королевства! Перед вами стоит преступник, дерзнувший смутить ваши души. Он, как и подобает всем лжепророкам из старинных книг с известными всем нам предсказаниями, как тот самый лукавый на букву «Л», имя которого произносить нам не столько запрещено, сколько противно, зарождал сомнения и смущал умы. На высочайшем приёме у короля он принялся вещать о ложном и недопустимом: о сердечном страдании и бессмертии любви. Да ещё и в стихотворной форме! Сколько раз мы слышали об этом, сколько читали! Вся эта брехня не смогла в прошлом сделать мир чище и чудесней. Только открытые глаза и незатуманенные взоры способны обеспечить мир во всём мире. Сказки о любви унижают наш развитый интеллект, наш разум. Мы ценим привязанность, но ещё больше привязанности ценим… что?

— Коллективное! — слаженным хором закричала в ответ толпа.

— Верно! — довольный ответом, закивал мой палач. — А любовь приучает нас к собственничеству, к наивысшему эгоизму!

— В наивысшей любви нет эгоизма! — не выдержал я, выкрикнув со своего места. Хуже-то всё равно уже не будет…

Толпа при этом затрясла кулаками. Кто-то швырнул в меня камень, и увесистая глыба попала в колено. Я скривился от острой боли, из глаз посыпались искры. Как жаль, что камень не попал мне в голову!

— Мы исцеляемся, когда действуем сообразно природным инстинктам, — возразил мне палач. — Животные счастливее людей. Они не противятся природе.

— Заражённое меньшинство не должно заставлять плясать под свою дудку здоровое большинство — это ведёт к вымиранию. Как только процент заражённых перевалит через опасную черту, чаша весов наклонится и запустится процесс самоуничтожения всего вида, ибо природа предпочитает агонию и ампутацию, если не помогает лечение и спасительные суперклетки не справляются с болезнью.

— Что за бред он несёт? — кричали люди. — Животные разные, и хищники едят травоядных. Здесь нет меньшинства и большинства, здесь вопрос борьбы за существование и удовлетворение своих природных потребностей.

— Вы не понимаете… — В отчаянии обводил я взглядом усмехающиеся, надменные лица. — Животные не заставляют других животных делать то, чего тем не хочется, но и прогоняют больных, заботясь о выживании своего потомства, — выдал я свой контраргумент, но толпа лишь возмущённо загудела.

— Неправда! — возразил кто-то из зрителей. — Стая живёт и подчиняется вожаку! И если вожак принимает решение и меры для улучшения жизни, то это одобренный всеми выбор!

— Вы — не стая! Что за искажённые понятия?! — спорил я, наблюдая, как факел уже подпалил кострище с четырёх сторон. — Каждый из вас индивидуален! Каждый из вас неповторим! Вы не можете и не должны быть похожими друг на друга. У каждого из вас свой идентификационный код, своя уникальная Задача, аналогов не существует. Но Истина одна — как всеобщая, единственно верная программа развития Бытия, включающая в себя множественные алгоритмы. Вся ваша жизнь направлена на достижение Цели самым эффективным способом, но если алгоритм неверен, сломан, заражён, то Цель останется недостижимой. Вы пытаетесь переписать сложный алгоритм, пользуясь изначально искажёнными инструкциями. Взгляните, что вы творите! Вы же ломаете всеобщую программу, ломаете этот мир!

— А как же близнецы? — презрительно рассмеялась женщина, прервав меня на полуслове. — Я — учёный, мне известно о полной идентичности.

— Нет, ибо не телами вас отличают, но душами! А там достаточно характеристик, чтобы не спутать между собой даже клонов и прототипов!

— Сожги его!!! — разъярилась толпа. — Пусть горит адским пламенем! Лишить его последнего желания!!!