Корж идет по следу

Дежурный поднялся из-за стола и хотел подойти к игрокам, но в это время в комнату, на ходу вытирая пот с лица, вбежал грузчик Степан.

— Мне нужно начальника, — проговорил он, переводя дух.

— По какому делу? Я ответственный дежурный.

— По самому важному. — Степан наклонился ближе и тихо добавил: — Я, кажется, знаю, кто ограбил банк.

И Степан коротко рассказал о соседях.

— Ах, мать честная! — в отчаянии воскликнул дежурный. — А у нас в отделе никого нет, все на розысках! Что делать, ну что делать!.. Где это?

Степан сказал адрес. Дежурный записал и после секундного раздумья спросил в упор:

— Поможешь нам?

— Конечно. Я же и бежал сюда…

— Ладно. Иванов! — обернулся он к помощнику. — Останешься у телефона. Если кто позвонит — вот адрес. Понятно?

— Есть, понятно.

— Так. Сколько их, не знаешь? — спросил Степана.

— Четверо.

— Н-да! А нас… Возьмем еще буфетчика. Нагрянем неожиданно. Василь Андреич, собирайтесь быстро!

— Куда?

Дежурный сказал. У буфетчика сразу вытянулось лицо и округлились глаза. Он растерянно развел руками.

— Зачем же я?.. Что мне там делать?..

— Вы мужчина или?..

— Я буфетчик.

— В Уголовном розыске, не забывайте! А это что означает?.. Как только не стыдно! Получите оружие — и пошли!..

Буфетчик пожал плечами и, повертев револьвер в руках, неловко сунул его в карман.

— Не потеряй, смотри, — предупредил дежурный. На этот раз буфетчик обиделся.

— Я, кажется, не дитё и не пьяный…

Они наняли извозчика. Втроем кое-как втиснулись в маленькую пролетку и велели во весь дух гнать к монастырю.

Воронковы

За день перед этим к Лешке Воронкову приехал из деревни брат Антон. После тихих и знакомых мест он чуть не заблудился в большом и чужом городе и едва разыскал старый монастырь, а потом и нужный дом. На темной, грязной лестнице пахло кошками и помоями, длинный коридор сплошь был уставлен какими-то ящиками, корзинами, ларями. Тусклая лампочка, вся обмотанная паутиной, скупо светила с потолка. Прямо под ней можно было еще идти безбоязненно, а уже через пять шагов приходилось прибираться чуть ли не ощупью.

Братья встретились холодно. За два года, прожитые в городе, Лешка совсем отвык от деревни, почти забыл ее и не думал возвращаться туда, несмотря на настойчивые требования отца. Здесь, в городе, он чувствовал себя вольной птицей, что хотел, то и делал, никому не отдавая отчета, никого ни о чем не спрашивая. Приезд Антона был явным посягательством на его свободу, — это Лешка понял сразу, как только брат появился на пороге. Черта с два послал бы его отец просто так, передать привет да гостинцы…

Лешка познакомил Антона с тремя приятелями, жившими в одной с ним комнате, потом спросил полусерьезно, полушутя:

— Ну-с, чем прикажешь угощать такого дорогого гостя?

На грубом, покрытом старой газетой столе валялись заплесневелая горбушка ситного, колбасная кожура вперемешку с окурками «Сафо» и изгрызенная голова от воблы. Антон кивнул на это «богатство» брату, ехидно проговорил:

— Я, гляжу, у вас уж давно накрыто к обеду. Как в хорошем трактире — чего душе желательно…

Лешка невозмутимо сгреб объедки, завернул в газету и бросил к порогу.

— Это еще от прошлогоднего ужина осталось. А горничная наша загуляла где-то и не успела прибрать. Ничего, ты не стесняйся…

Антон поставил на стол корзинку и начал выкладывать из нее деревенские ватрушки, куски пирога, яйца, вареное мясо.

— Ладно, — проворчал он, — на первый раз я вас угощу. — И опять добавил с подковыркой: — Вы ж не ждали меня, а то, я думаю, угостили бы по-барски. Что вам стоит…

— Конечно, — согласился Лешка, мимо ушей пропуская насмешки брата. Он деловито осмотрел все разложенное и с нарочитой тревогой в голосе спросил: — А где же это… как его?

— Чего?

— Ну, то самое, что пьют перед такой закусью.

— Самогонка, что ли?

— Хотя бы.

— Жирно будет… Скажи спасибо за то, что есть. Батя и этого не прислал бы, — мать тайком приготовила.

— Вот как! Гневается добрый папаша. Ладно, пусть его… Садись, братва. Черт с ним, поедим и на сухую. Даровое все ж таки…

Антон вспыхнул и открыл уже рот — ответить как следует, — но Лешка тяжело притиснул его плечо, тряхнул.

— Ешь и молчи!.. Потом поговорим, — одним глазом мигнул на приятелей.

Антон понял и нехотя принялся за еду.

Вскоре приятели ушли, и братья остались одни. Антон сидел насупившись, молчал. Лешка прибрал со стола, ушел ненадолго и вернулся с тремя бутылками пива и пачкой папирос. Налил стакан так, что густая кремовая пена полилась через край.

— Пей, пока играет. Бархатное…

Антон выпил и немного отмяк. А после душистой папиросы неожиданно вспыхнувшая злость на Лешку прошла совсем, словно улетела с дымом и растаяла. Как-никак, а — брат… А задавался — это перед дружками. Всегда такой — любит форсить перед другими.

— Ну, рассказывай, как там дома живут, — попросил Лешка.

— Да ничего.

— Ничего-то у меня в кармане много.

— Похоже, — рассмеялся Антон.

Лешка не обиделся.

— Рано веселье разбирает тебя. Знаешь: хорошо смеется только последний… Отец здоров?

— Покрепче нас с тобой будет.

— Да, силен старик. Все хозяйничает?