Кошачье заклинание или Друг перелётных воробьёв

— Давай сюда, дед! — Банан вырвал из рук у волшебника конверт. Сеня расписался. А Тузик начал читать. Про себя.

— От Комара, — наконец произнес Банан. — Просит, чтобы мы ему личико пощупали…

— Сам просит? — переспросил Сеня.

— Надо помочь человеку… — почесал в затылке Банан.

«Такие не остановятся, будут бить долго… И больно, " — сердце Валерия Ивановича сжималось от бессилия, но он стоял с вежливо-безразличным видом. Ведь что может волшебник?! Глупости всякие, пустяки: землетрясения, цунами там разные! Ну, в крокодила кого-нибудь превратит! А против Банана нужна сила… И не какая-нибудь волшебная, а настоящая!…

— Мы ему обязательно поможем, если уж так просит! — Тузик приготовился спрыгнуть с забора.

И вот тут Валерий Иванович совершенно безотчетно сделал ход, который не предусмотрен ни в каких волшебных учебниках!

Он просто опустил руку в карман и вытащил на ладони несколько хорошо прожаренных подсолнуховых семечек. Хулиганы замерли.

Валерий Иванович медленно и красиво забросил рот одно семечко, блаженно зажмурился.

— Отсыпь семечек, дед, — хрипло попросил Сеня.

— Не трави душу, — по-взрослому простонал Тузик.

— И мне тоже, — не отстал от других Банан.

Валерий Иванович словно бы нехотя снова полез в карман и горстями начал выгребать оттуда превосходнейшие семечки, пока не насыпал приятелям с полведра.

«Ведь я не вмешивался в события! Семечки в кармане у каждого могут обнаружиться! — пела душа волшебника. — Я не вмешивался! Они сами попросили! "

Он бы легко мог наколдовать хоть грузовик этих дурацких семечек, но боялся вызвать подозрение.

— Один мешок этого вкусного, полезного и калорийного продукта легко заменит обед взрослому человеку, — сладко приговаривал Валерий Иванович. — Лузгайте, лузгайте, ребятушки! Лузгайте на здоровье!

«Сражение на время откладывается! Битва не начнется, пока не съедено последнее семечко! А к тому моменту в жизни многое может измениться!»

Хулиганы даже не обратили внимания, что старичок почтальон не ушел от забора, а просто медленно растворился в воздухе.

«Я не имею права вмешиваться в события — хорошо, я не стану вмешиваться, — исчезая, размышлял Валерий Иванович. — Я не имею права никому рассказывать об этих событиях — тоже, согласен, я не собираюсь никому и ничего рассказывать! Но если меня станут настойчиво расспрашивать, имею ли я право только коротко и правдиво отвечать на поставленные вопросы? А вот об этом в Волшебном уставе нет ни слова!…»

Глава 32

ПАССАЖИРСКИЙ БРОНЕПОЕЗД

Иван Алексеевич Бубенцов аппетитно хрустел «Ананасными» вафлями, допивая четвертый стакан чаю, когда дверь купе медленно открылась и неуверенно, бочком протиснулся маленький старичок в длиннополом старомодном пальто.

— Чайком балуетесь? — поинтересовался старичок у Ивана Алексеевича и при этом осуждающе покачал головой.

— Ага! — широко улыбнулся в ответ моряк Бубенцов. — С сахаром! И с вафлями тоже! Присаживайтесь за компанию!

— И присяду, не откажусь! — поджав тонкие губы, новый попутчик уперся глазками-буравчиками куда-то в подбородок Ивану Алексеевичу, так, что даже, кажется, в этом месте на рыжей моряцкой бороде образовались две едва заметные вмятины. — Отчего ж не сесть и не попить чаю, если мои жизненные принципы это позволяют!

— Вот как! — заинтересовался Бубенцов. — Извините за бесцеремонность, но разрешите полюбопытствовать: а в каких же таких случаях ваши жизненные принципы не позволяют вам попить чайку с сахаром?

Старичок отглотнул разом с полстакана горячущего чаю, поерзал на месте, блуждая взглядом по забитым брезентовыми мешками багажным полкам, и туманно объяснил:

— Вот, предположим, кому-нибудь из моих любимых племянников грозила бы опасность! Я бы ни в коем разе не стал тогда прохлаждаться, а уж тем более пить чай с сахаром…

— Ну, это-то понятно! — согласился с попутчиком моряк Бубенцов и пододвинул гостю еще один стакан.

— Я бы лучше подумал в таком случае: племяннику грозит опасность, пушка моя в разобранном виде, а я сижу себе и чай пью… — скрипучим голосом продолжал странный старик.

— О какой пушке вы говорите? У вас есть пушка? — насторожился Иван Алексеевич.

— Нет у меня пушки! Я ведь в предположительном смысле, — уклонился старикан от прямого ответа.

— Хорошо, в предположительном смысле! — настаивал Иван Алексеевич, которого посетило некоторое смутное беспокойство. — Какую пушку и в каком смысле вы предположили?

— М-м-м… Ну, скажем, гарпунную… — пожевал губами незнакомец. — Чай у вас вкусный… Ай, прелесть! Цейлонский, небось?

— Цейлонский, — эхом повторил Бубенцов.

— Но поскольку лично мои друзья, а также все племянники в данный момент ни в какой опасности не находятся, меня совсем не волнует, за какое время можно привести в боевую готовность гарпунную пушечку, — старик уже откусывал вафли крохотными кусочками, и это не мешало ему одновременно жевать и разговаривать, все слова были понятны:

— Более того, меня совершенно не волнует и то, что до Шутихинска нам осталось всего-навсего сорок минут…