Кошачьи хлопоты

Вот так на студне из кролика, сдобренном глюкозой, Шеба медленно преодолела недуг. Более омерзительную смесь трудно вообразить: липкая, тошнотворно зеленоватая. Но Шеба перешла с нее к крольчатине просто, а от крольчатины к говяжьему фаршу. А затем в один прекрасный день я случайно сделала важное открытие – свиные сердца!

Да, совершенно случайно, так как была уверена, что покупаю овечьи. Я заприметила их в городской мясной лавке, решила, что они могут соблазнить нашу больную, и вошла в дверь.

– Овечьи сердца? Сию минуту! – сказал мясник и брякнул два кровавых кома на вощеную бумагу.

Шеба нашла их восхитительными. И уписывала с наслаждением, какого за ней не замечалось уже несколько лет. Она начала являться на кухню и требовать их во весь голос. Усаживалась возле меня с умильным видом, стоило мне достать мясорубку. И вот, после того как она и Соломон уже несколько месяцев питались ими, по два в неделю на двоих (и пожирали их, точно лесной пожар сухостой), я вошла в лавку и попросила парочку выставленных в витрине овечьих сердец. Новенькая молодая продавщица возразила:

– Так они же не овечьи, а свиные.

Да, они были свиные, что доказывает, какая я простофиля.

– Ну да, я говорил, что они овечьи, – подтвердил мясник в ответ на мои упреки. – Чего покупатель хочет, то я и говорю. Чего зря людей разочаровывать, верно? Им же что свиное, что овечье, что телячье – все едино. В жизни не отличат.

А вот Шеба с Соломоном еще как отличали! Переключенные с места в карьер на овечьи сердца – свинина, как нам постоянно внушали, была им вредна, а они уже месяцы и месяцы питались сырыми свиными сердцами! – наши киски тут же объявили голодовку. Жуткая, Серая, Жирная Дрянь, проворчал Соломон, брезгливо тряся задней ногой над своей миской. И ведь как раз тогда, когда начала выздоравливать, умирающим голоском сказала Шеба, отворачиваясь от своей.

Мы посоветовались со специалистом по кошачьему питанию, и он сказал, что ничего вредного, по его мнению, в свиных сердцах нет, как, впрочем, и ничего специфически полезного. Правда, свиньям часто дают антибиотики, часть которых, возможно, оседает в тканях сердца и, следовательно, в малых дозах может попадать в организм кошки, съевшей такое сердце. И мы вновь вернулись к свиным сердцам. Разумеется, не больше двух в неделю вкупе с рыбой, крольчатиной и говядиной. Наши кошки ели их с наслаждением и явной пользой. И Робин в Америке тоже ел свиные сердца с не меньшим наслаждением и не меньшей пользой. Ну и мы махнули рукой на крупяную диету для Шебы. В принципе ветеринар был в этом абсолютно прав, сказал специалист, но, когда речь идет о старой кошке, не лучше ли кормить ее тем, чего она хочет? Стоят ли лишние два-три месяца жизни тягостного существования на неприятной ей пище?

И мы, внимательно наблюдая за ее состоянием, продолжали пичкать ее порциями сырого свиного сердца. К Рождеству она начала набирать вес. Весной снова начала охотиться, а осенью – год спустя после того, как ей было так плохо – она, если судить по ее виду, готова была прожить еще лет двадцать.

Однако горе на нас все равно обрушилось: умер Соломон.

Глава вторая

Мы ничего не подозревали. Иногда он выпивал больше воды, чем обычно, и я тревожилась за его почки. Но, с другой стороны, он ведь никогда ни в чем не знал меры. Пил так уж пил. (Да и вообще сиамы пьют много.) Ел так уж ел. Крушил все, точно слон в посудной лавке, когда у него возникала потребность резвиться в доме.

Тем не менее мы следили за ним. Ну, может быть, легонькое почечное недомогание, говорили мы себе, но в таком случае, значит, он страдает им годы и годы. Мы не помнили времени, когда бы он, всхрапнув днем в машине, не отправлялся к прудику с золотыми рыбками и, перегнувшись через край, не начинал лакать воду долго-долго и с таким хлюпаньем, что его было слышно в самых дальних уголках сада. И он же не пил непрерывно, как Шеба, пока она болела. Да и в любом случае почти все кошки страдают почками, когда стареют, и до тех пор, пока расстройство остается легким, оно им нипочем.

Так мы рассуждали и благодарили судьбу за его, казалось, на редкость крепкое здоровье. Он был упитан, шерсть глянцево лоснилась – короче говоря, он выглядел и вел себя как куда более молодой кот.

Я храню много воспоминаний о Соломоне в эти последние месяцы. Например, однажды весной в саду он как будто вздумал вырыть ямку. Земля была твердой – мы с Чарльзом не большие поклонники мотыги, – а потому я выдернула палку, к которой привязывала георгин, и разрыхлила ее. И до Соломона дошло? Во всяком случае, не то, что имела в виду я. Он лишь подозрительно заглянул в ямку, а не прячется ли там мышь?