Кошачьи проделки

Все это заняло значительно больше часа, но для мастера своего дела время летит незаметно. Когда мы вернулись, Чарльз все еще блаженно точил на своем станке. Еще пять минут, и он бы вышел мне на помощь, заверил меня. Но вообще-то он знал, что у меня не будет никаких хлопот…

Рабочая нога Чарльза непременно выросла бы, как у аиста, при той нагрузке на станке, которую он давал ей в последующие несколько недель, и не важно, что ему уже исполнился двадцать один год. К счастью, прежде чем настоящее случилось, установилась ранняя зима, и поскольку стало слишком холодно работать в дровяном сарае, его первоначальный энтузиазм отчасти приугас.

В той зиме явно было что-то особенное. Однажды во второй половине дня мы вели Аннабель из соседней долины, и когда проходили мимо кустарника, оттуда поднялась такая волна птиц (это дрозды-рябинники отдыхали во время своего перелета на юг), что Аннабель, опасаясь призраков, до конца зимы отказывалась ходить той дорогой после наступления сумерек. Через несколько дней, в один из вечеров, мы вывели кошек на прогулку при лунном свете в нашей собственной Долине, и произошло то же самое. Только что кругом царило безмолвие, все было залито серебристым светом, лишь неподвижно чернели кое-где тени, а уже в следующий миг ввысь взметнулась такая туча дроздов, что, должно быть, на каждом дереве их сидело штук по пятьдесят. Кошки, к нашему удивлению, не обратили на них ни малейшего внимания. Быть может, при воспоминании о маленьких птичках, на которых они нападали из засады поодиночке, они сочли благоразумным притвориться, что этой армии не существует. Шеба даже ухом не повела, тогда как Соломон, выступая словно полковник во главе своего войска через перевал Хайбер[13]

, не посмотрел ни направо, ни налево.

Тем не менее явление существовало. Четыре дня потребовалось рябинникам в таких количествах, каких мы не видели никогда прежде, чтобы очистить наши края. «То призрак долгой, суровой зимы», – глубокомысленно сказал старик Адамс. И долгая, суровая зима действительно наступила – хотя и не сразу. Снега не было до Рождества. Вот почему в тот год у нас не было рождественской елки. За неделю до Рождества выдался такой прекрасный солнечный денек, что мы вывели свой статусный символ прогуляться после полудня по землям лесничества. В это время года Государственная комиссия Великобритании по лесному хозяйству организует ночное патрулирование, чтобы предохранить лес от ватаг, приезжающих из города на грузовиках воровать деревья большими партиями, с тем чтобы продавать их на предрождественском рынке. По выходным лесники патрулируют также и в дневное время, чтобы бороться с семейными компаниями, которые выехали покатать на машине бабушку и которые, если за ними не следить, склонны возвращаться обратно так, что бабушка с невинным видом сидит на ворованной елке, спиленной садовой пилой.

В тот день Аннабель, которая обычно свободно бежит рядом с нами, как собака, первую половину пути шла в недоуздке. В школе верховой езды как раз проходили занятия на свежем воздухе, и мы боялись, что ослику придет в голову поиграть с лошадьми, в результате чего люди посыплются наземь во все стороны. Впрочем, с наездниками мы уже встретились некоторое время назад и, следуя своему обычному ритуалу, повернули Аннабель мордой к дереву, тем временем как инструкторша спешной рысью, словно отряд американской кавалерии, провела своих подопечных мимо в надежде, что лошади осла не заметят. Случившееся произошло незадолго до того, как мы сняли с Аннабель недоуздок, и Аннабель была еще раздражена.

Поэтому она плелась сзади, чтобы нам показать.

Поначалу мы не беспокоились. Она всегда нас догоняла, раньше или позже. Затем стало темнеть, и мы решили, что, пожалуй, лучше ее подзовем. Она не любила оставаться одна, когда стемнеет, и могла последовать за одним из патрульных, которые все это время проезжали мимо нас через регулярные интервалы времени.

Чарльз пошел за ней назад, тогда как я осталась стоять, лениво поигрывая недоуздком и любуясь пейзажем. Несколько секунд спустя мимо меня проехал очередной лесной патруль, странно ко мне приглядываясь. Только тогда до меня дошло, насколько подозрительно я должна выглядеть – торчу там в сумерках, разглядывая плантацию елей, и помахиваю чем-то очень похожим на веревку, принесенную, чтобы утащить домой зеленую красавицу.