Кошачьи проделки

Если Сесс и был в курсе, то он об этом помалкивал. Много чего есть таинственного в этом коте. Так или иначе, когда мы вернулись из Корнуолла прошлой осенью, у нас на уме было много других проблем, помимо жаб. Мы узнали, что Долину охватил, как выразился один наш друг, Фазаний Бунт.

Эти птицы явились из ближайшего поместья, чьи фазаньи угодья до этого годами пустовали. Однако затем, ввиду растущей популярности клубной охоты, владелец передал свои права арендатору, который снова начал разводить там фазанов. Мы видели птиц у них в загонах, когда выводили туда Аннабель размяться, и с жалостью думали об их судьбе. Конечно, их не стали бы разводить, если бы не сезон охоты, но нам было ненавистно думать об отстреле кого бы то ни было.

Очевидно, так же рассуждали и фазаны. Пока мы были в отпуске, их стали выпускать из загонов, чтобы те попривыкли летать до открытия сезона. По возвращении из Корнуолла все выглядело так, будто большинство из них пришли жить с нами. Они дюжинами сидели на нашей садовой стене. Они гордо вышагивали вместе с Аннабель по склону холма. Они бесцельно слонялись, клюя гравий, в переулке. Когда мы ехали на машине, нам приходилось практически ползти вверх по склону, потому что фазаны то и дело вылетали прямо из-под капота.

Одна гипотеза состояла в том, что на склоне холма, где они выросли, сейчас, осенью, им стало слишком холодно и что когда их выпустили на волю, они, естественно, направились искать пристанища в Долине. Человек, разводивший их, по-прежнему раскладывал зерно каждый вечер наверху, в загонах, но Фред Ферри сказал, что фазан хитер.

– Эти птицы, похоже, инстинктом знают о ружьях, и многие удерут, пока еще есть такая возможность.

– Может, и так, но зачем приходить к нам? – спросила я. Фред объяснил, что мы расположены прямо возле ручья.

– К тому же вы находитесь прямо на краю леса, и у вас нет собаки, и здесь внизу тихо, как в могиле. Разве что этот ваш кот возникнет, – поправился он, глядя через лужайку на Сесса, который, вероятно, чуя выпитое Фредом шерри, дружелюбно орал ему из вольера. – А знаете что, – сказал он, внезапно осененный. – Вам надо насыпать немного зерна. А тогда вы могли бы выпустить своего кота… Клянусь Богом, от него был бы толк.

– Не сомневаюсь, – сказала я.

Фред, бормоча себе под нос, двинулся вверх по склону, но мы, конечно, не стали бы помышлять ни о чем подобном. В особенности мы не позволили бы Сессу гоняться за Филлис, которая через несколько дней после нашего приезда выбрала нас в покровители.

Она была самой маленькой, самой бесцветной, самой тощей фазанихой, какую только можно себе представить, но вела себя с уверенностью оркестрантки Армии спасения. Вполне можно было представить ее бьющей в бубен, когда она приближалась к нам своей осторожной, медленной, крадущейся походкой. Она действительно к нам приближалась – в отличие от более броских, словно позирующих фазанов-самцов, которые перепархивали с места на место, шумно хлопая крыльями и протестующе пронзительно крича всякий раз, как мы оказывались поблизости. Стоило мне только открыть дверь, чтобы вытряхнуть скатерть, как Филлис неторопливо, точно прогуливаясь, направлялась ко мне.

Я могла бы стряхивать скатерть прямо на нее – Филлис бы не возражала. Точно так же ее ни в малейшей степени не волновал Сесс. Она, должно быть, вычислила, что означает его пребывание на поводке. Когда я открывала дверь, чтобы вывести кошек погулять, и он выстреливал вперед, словно спущенная с поводка борзая (он делал это, по обыкновению, молча, как предписывал ему обычай Сесса Могущественного Охотника), она знала, что далеко убежать ему не удастся. Филлис просто медленно отходила на лужайку, убеждалась, что он у нас под контролем, а потом тем же тихим шагом возвращалась обратно. Такое ее доверие согревало нам душу, но оно же расстраивало Сесса, совершенно не соответствуя его понятию о «сиамском рае», в который его не пускал подлый ошейник.

«Она голодная, – сказал Чарльз. – Посмотри на ее худое маленькое тело. Вероятно, другие фазаны не пускают ее есть с ними. Определенно ее привлекают во двор крошки, которые мы бросаем птицам, а к нам она тянется, потому что понимает, кто именно эти крошки выносит. Если мы станем класть крошки на дальний край лужайки специально для нее, она не будет слоняться вокруг двери и раздражать Сесса». Сесса, который, находясь в помещении, проводил большую часть времени на окне над морозильником, лелея в отношении нее кровожадные замыслы.

Это означало две порции крошек, так как мы не могли пренебречь нашими постоянными клиентами. Это также означало две порции крошек для Филлис, которая следовала за мной через лужайку, съедала ту порцию, которую я клала там, затем шествовала обратно во двор и присоединялась к воробьям.

«Кукуруза, – осенило Чарльза. – Тот пакет с кукурузой, что Луиза привезла из Канады для поджаривания. Если бы мы отдали ее Филлис, ей бы не пришлось беспокоиться о крошках – это удерживало бы ее вдалеке от двери».