Кошачья голова

Лариса Игоревна приходила, когда было удобно ей, прямо из прихожей шла на кухню, ставила на стол свою сумищу и ждала, когда мама быстро выставит угощение. Причем не просто чай из вежливости, а полноценный обед или ужин, смотря к какому времени Лариса Игоревна соизволила припереться. И почему-то всегда получалось, что приходила она в отсутствие отца, как чуяла.

Вот и сейчас явилась, не соизволив предупредить и поинтересоваться, удобно ли нам. Зачем только Алинка ей дверь открыла? Прикинулась бы, что нас нет дома. Я так уже пару раз делал, и прокатывало. Да и сама Алина сразу смывалась, едва слышала о Ларисе Игоревне.

И вообще: что сестра у двери делала? Дежурила, торчала без толку, в глазок пару раз даже посмотрела. Можно подумать, что ждала эту неприятную гостью.

Лариса Игоревна, буквально отодвинув Алину своей сумищей, с порога принялась стонать, как ее обманули в каком-то магазине. Сбросила растоптанные босоножки и без зазрения совести сунула ноги в папины тапки. Села по-хозяйски на кухне, привычно бухнув свою грязную сумку прямо па чистый стол, и оглянулась на стоящую на плите кастрюлю. Обычно мама сразу начинала суетиться, доставать посуду, но сейчас была слишком расстроена, да и Алина ее опередила.

Точнее, не Алина.

— А терпеть тебя не могу! Йой, ёшки-ёшки-ёшки-йой! А ничего ты не получишь, дурачина! Тпру-у, пру-у. Кто сыну водку покупал, чтобы он жену пьяный бил? И вот, и вот, и вот они тебя ненавидят теперь. Дурачина! Не дадут тебе здесь жрать, к другим иди. Надоела ты мне! Теперь я здесь заместо тебя командую. Бз-з-з! И что у бабки ихней сперла — верни. Ишь, унюхала, что хозяина нет. Давай, ври, что к полюбовнице умотал, ври. И вот, и вот, и вот, а мы послушаем. Бз-з-з! Давай, ври, что дочка никудышная, никто не позарится. Давай, дурачина, что ж молчишь? Соседям-то только что говорила, я ж слышала. Тпру-у, пру-у! А что ж этим не скажешь?

Лариса Игоревна застыла с раскрытым ртом. Я никогда в жизни не видел такого неподдельного ужаса на ее лице. Мне даже показалось, что она узнала Палашку, но возможно, я просто выдал желаемое за действительное. Потому что, как бы неприятно это ни звучало, мне понравилось, как Палашка обошлась с Ларисой Игоревной. Честно говоря, все, что она говорила, очень было похоже на правду.

— И ничего тебя не обманывали, дурачина! Сама обжулить хотела, Язык твой поганый что помело, и вот, и вот, и вот. Бз-з-з! Я Палашечка Ларисовна, старушке приписана. А я не боюсь!

Палашка мерзко расхохоталась. Было заметно, как тяжело Алине, как больно ей, не только физически, но и морально.

Мама побледнела и не знала, что делать: закрыть Алину в другой комнате? Придумать ей оправдание? Но какое? Действовать надо было быстро, пока противная тетка не опомнилась. Она начнет говорить гадости, Палашка еще больше разбуянится, и все в итоге закончится плачевно.

Сам себе удивляясь, я схватил грузную тетку под локоть и буквально поволок в прихожую, перекрикивая Палашку, которая уже насмехалась над маминой наивностью прямо ей в лицо:

— Лариса Игоревна, вам пора! Вот ваша сумка! Тапочки переоденьте! Всего хорошего!

Я быстренько захлопнул дверь прямо перед ее носом и замок запер.

— Эй, ты…

Язык не поворачивался обращаться к сестре по имени проклятущей гадины. Но она сразу поняла сама, что к чему. Алинино лицо неуловимо изменилось, превращаясь в Палашку.

— Ты Ларисе Игоревне ничего не делала? Не плевала никуда?

— Дурачина, не могу я плюватъ ей. Не ей, не ей! Пой, ёш- ки-ёшки-ёшки-йой! Терпеть не могу, фу-фу-фу!

Она вся сморщилась, будто не то противно с Ларисой Игоревной связываться, не то опасно.

Мама нервно щипала себя за мочку уха. Потом посмотрела на нас и тихо призналась:

— Бабушкино кольцо пропало. Я думала на Ларису Игоревну, но доказательств не было, и… Но так же тоже нельзя! Так неприлично! Она же теперь всем разнесет… И сын у нее не алкоголик никакой, я его знаю. И не бил он жену, это тоже ложь. Вот верить про кольцо, нет…

Глава десятая