Кошка на раскаленной крыше

Папа. Ладно, Брик, а если я дам тебе выпить, ты скажешь мне, к чему у тебя отвращение?

Брик. Да, сэр, я постараюсь.

Старик наливает виски и торжественно подает ему стакан.

(Пьет в наступившем молчании.) Слыхал такое слово «фальшь»?

Папа. Ну еще бы. Это одно из тех пятидолларовых словечек, которыми дешевые политиканы швыряются друг в друга.

Брик. Знаешь, что оно означает?

Папа. Ложь и лжецов?

Брик. Да, сэр, ложь и лжецов.

Папа.

Кто-нибудь тебе лгал?

Дети (хором поют за сценой).

Мы хотим видеть деду! Мы хотим видеть деду!

В дверях, выходящих на галерею, появляется Гупер.

Гупер. Папа, тебя там малыши зовут.

Папа (яростно). Убирайся, Гупер!

Гупер

. Извините меня.

Папа захлопывает за ним дверь.

Папа. Кто тебе лгал, Брик, может, тебе Маргарет лгала, тебе жена в чем-то лгала?

Брик. Не она. Это я бы пережил.

Папа. Тогда кто тебе лгал и в чем?

Брик. Если бы лгал один человек и в чем-то одном…

Папа. Так что же, что заставляет тебя пить, скажи мне на милость?

Брик. Все… вся эта…

Папа.

Почему ты трешь себе лоб? Голова болит?

Брик. Нет, я пытаюсь…

Папа. Сосредоточиться, но не можешь, потому что мозги у тебя насквозь пропитались алкоголем, да? Заспиртовал собственный мозг! (Выхватывает из руки Брика стакан.) Что ты вообще знаешь о фальши?! Ха! Вот я бы о ней целую книгу мог написать! Неужели тебе невдомек, что я мог бы написать об этом целую книгу и все равно не рассказал бы и половины? Так вот, знай, я мог бы написать об этой чертовой фальши целую книгу и все равно далеко не исчерпал бы тему! Подумай, сколько всякой лжи мне приходилось выслушивать! А притворство! Разве это не фальшь? Притворяться, напускать на себя черт знает что, чего и не думаешь, и не чувствуешь, и вообще не представляешь себе? Например, делать вид, будто я люблю Маму! Хотя я вот уже сорок лет одного вида, звука голоса, запаха этой женщины не переношу! Даже когда я валял ее! Регулярно, как часы… Притворяться, что мне приятны этот сукин сын Гупер, его жена Мэй и пятерка их крикунов, которые верещат там, как попугаи в джунглях? Бог ты мой! Да мне и смотреть-то на них тошно! Церковь! Это же скука смертная, сил никаких нет, но я иду! Иду и торчу там, слушаю нудную проповедь дурака священника! А все эти клубы? Тьфу! (Почувствовав сильную боль, хватается за живот и опускается на стул; его голос звучит теперь тише и более хрипло.) Вот ты мне почему-то действительно по сердцу, я всегда питал к тебе какое-то настоящее чувство… привязанность… уважение… да, всегда… Ты да моя карьера плантатора – вот и все, чем я сколько-нибудь дорожил за всю свою жизнь! Это истинная правда… Не знаю почему, но это так! Я жил среди всей этой фальши! Почему же не можешь ты? Черт побери, никуда ведь не денешься, приходится жить фальшиво, раз кругом одна фальшь. Чем же еще тогда жить?

Брик. Можно и кое-чем еще жить, сэр.

Папа. Чем?

Брик (поднимая стакан). Вот этим!

Папа. Какая же это жизнь? Это бегство от жизни.

Брик.

Я и хочу убежать от жизни.

Папа. Тогда почему бы тебе, дружок, просто не покончить с собой?

Брик. Мне нравится пить…

Папа. О господи, с тобой невозможно разговаривать…

Брик. Прости, Папа, мне очень жаль.

Папа. Мне – еще больше. Я скажу тебе одну вещь. Некоторое время тому назад, когда я думал, что мне крышка (этот монолог произносится неистово, в бурном темпе), до того как я узнал, что это просто так, спастический колит, я думал о тебе. Следует или нет, раз уж моя песенка спета, завещать плантацию тебе? Ведь Гупера и Мэй я терпеть не могу и знаю, что они ненавидят меня, а вся пятерка одинаковых мартышек – вылитые Мэй и Гуперы. То я думал: «Нет, не следует!» То я думал: «Да, следует!» Никак не мог решить. Гупера, пятерых его одинаковых мартышек и эту сучку Мэй я не выношу. С какой стати стану я передавать двадцать восемь тысяч акров лучшей земли в долине людям не моей породы? Но с другой-то стороны, Брик, какого черта буду я субсидировать глупца, пристрастившегося к бутылке? Что из того, что я к нему привязан, может даже – люблю его! Зачем мне это нужно? Субсидировать недостойное поведение? Никчемность? Разложение?

Брик (с улыбкой). Понимаю.

Папа. Ну, если ты понимаешь, значит, ты сообразительней меня, потому что я, черт возьми, не понимаю. И вот что я тебе откровенно скажу: я до сих пор не принял окончательного решения и до сегодняшнего дня не составил никакого завещания. Ну, теперь-то надо мной не каплет! Теперь можно и не торопиться. Теперь я подожду да посмотрю, сможешь ли ты взять себя в руки.

Брик. Правильно, Папа.

Папа. Ты, похоже, думаешь, что я шучу?