Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут

Скоро выяснилось, что для того, чтобы приноровиться к новому режиму, мне потребуется немало терпения. Я не могла наклониться, чтобы поднять полотенце с пола. Или нагнуться и убрать крошки и лепестки, скопившиеся под увядающими букетами. Пришла пора развивать в себе избирательную слепоту, ведь прочие домашние легко ограничивали поле зрения собственным носом.

По словам Грега, справиться с припухлостью живота мог легкий массаж. Поскольку я до сих пор не владела руками в полной мере, мне приходилось обращаться за помощью к близким. Понятное дело, волонтеров было немного. Удивительно, но первой вызвалась Лидия. Дважды в день она укладывала меня на кушетку, а потом втирала масло мне в живот. Готовность ухаживать за моими неприглядными шрамами и полная преданность дочери трогали до глубины души. Между мной и матерью никогда не было такой близости. Лидия готовила еду, приносила чай и взяла на себя почти все обязанности по дому.

Но стоило мне спросить ее о времени, проведенном на Шри-Ланке, она отводила взгляд. Рассказы Лидии были очень расплывчатыми. Она много медитировала, иногда по двенадцать часов в день.

– Как тебе удавалось столько времени сидеть неподвижно? – удивлялась я.

– Ну, иногда я вставала и медитировала на ходу.

Еще были прогулки с монахом, благословения и церемонии.

Я по-прежнему не понимала, чем это место так очаровало мою дочь. Чем больше я настаивала, тем меньше она хотела говорить. И все же я была так рада, что Лидия вернулась домой, что легко примирилась с ее молчанием.

Когда я спросила, что произошло между ней и Нэдом, она отвернулась и сказала, что они расстались. Так, еще одна запретная тема.

Решив, что деньги на обратный билет Лидии дал ее отец, Стив (других вариантов просто не было), я отправила ему открытку, полную благодарностей. Да, у нас было немало разногласий, но очень приятно знать, что он понимает важность семьи для человека.

Вскоре после этого мне приснился монах со Шри-Ланки, он сидел на моей кровати и добродушно смеялся. Лысая голова мягко поблескивала, бордовые одежды ниспадали плавными волнами – он выглядел таким дружелюбным, что вся моя враждебность куда-то испарилась. Я хотела поблагодарить монаха за церемонию в пещере, но, когда проснулась, его уже не было.

Второй гость из далекого мира за два месяца… Может, не за горами тот день, когда я начну в беспамятстве бродить по улицам и разговаривать сама с собой? Должно же быть объяснение этим снам. Мамино явление на оздоровительном курорте можно списать на острую кофеиновую недостаточность. А монаха – на похмелье после больничных лекарств.

Стив не ответил на открытку, впрочем, наши отношения этого и не предполагали.

Врачи запретили мне пылесосить, поднимать что-либо тяжелее одного килограмма, водить машину и наклоняться. Привыкнуть к такому режиму было непросто!

– Прекрати, тебе же нельзя! – воскликнула Лидия, когда я попыталась поднять с пола конверт. В ее голосе прорезались материнские интонации. Баланс сил сместился.

Больным не зря желают терпения. В первые дни после операции выздоровление шло полным ходом. Накануне я еще лежала пластом, опутанная проводами и трубками, а на следующий день уже могла доковылять до туалета. Но после выписки процесс замедлился. Иногда меня даже отбрасывало назад, например после ужина у Роба и Шантель. Я забыла надеть послеоперационный бандаж, который удерживал мой истерзанный живот. Нет, вечер прошел замечательно, а вот на следующий день меня скрутило. А однажды я несколько часов подряд смотрела с Катариной «Доктора Кто» и прижимала к животу бутылку с горячей водой. У меня совершенно вылетело из головы, что к нему не до конца вернулась чувствительность. В результате живот покраснел, а к утру вообще покрылся пузырями.

Правда, бывали дни, когда я чувствовала себя гораздо лучше. Помню один из них – я попросила Лидию остановиться у аптеки и купить восковые полоски для эпиляции. Как будто мне не хватало неприятных ощущений!

А потом приехала Мэри. Темные кудряшки с годами посветлели, а регулярные походы в салон красоты укротили их непослушный характер. Мэри всю жизнь прожила в городе, где мы родились, и внешне казалась достаточно консервативной, будучи при этом человеком очень широких взглядов. У них с мужем было трое детей, сестра по-прежнему работала замещающим учителем в начальной школе. Ее ученики становились полицейскими и грабителями, оперными певцами и фармацевтами. Мэри трудно было чем-то удивить.

Некоторые люди с годами сдают, причем не только в физическом плане. Разочарование и неудачи пропитывают их насквозь, отравляя сердце и душу. Но Мэри принадлежит к числу редких созданий, которые со временем только хорошеют, причем без каких-либо усилий с их стороны. Ее ореховые глаза, как и раньше, лучились добротой. После столкновения с раком груди она признала, что жизнь пусть и несовершенна, но от этого не менее прекрасна. Я видела, как Мэри радовалась солнечным бликам на воде и аромату гортензии. Она научилась жить.