Кошки-мышки

Насчет орков ей ничего известно не было, а гоблином иногда за глаза называли Леху, но когда один придурок посмел ему в лицо это прозвище высказать, пришлось потом тому придурку долго кровью кашлять. Из этого Кошка заключила, что гоблин — слово в высшей степени обидное. А между прочим, про подводную лодку слухи какие-то неясные тоже ходили, но она благоразумно не стала этого сообщать Сергею, чтоб окончательно не испортить его мнения о своих умственных способностях. Тем более, что и сама не очень-то верила. Лодки — это то, что они видели на реке, они могут плавать по воде, но не под водой, когда вода заливается в них, они просто тонут. А что книжку какую-то потрепанную она читала про подводную лодку, так это все выдумки. Есть какое-то умное слово для таких сказок, но Кошка его забыла. Верить можно только в то, что своими глазами видишь. Вот вичухи, стигматы и горгоны вправду существуют, ей самой не раз приходилось от них спасаться. А подводная лодка — вряд ли. Сомнительно что-то…

— Но ведь люди рассказывают то, что сами видели, или другие видели и им сказали, — попыталась она объяснить. — Вот как узнали, например, что на Острове нехорошо? Один сталкер шел по набережной — и вдруг услышал чьи-то шаги. Затаился, выглядывает из-за угла — и увидел, кто по Острову ходит. Чуть не умер от страха!

— Кого ж он увидел? — поинтересовался Сергей.

— Царя-Морехода, — чуть ли не на ухо Сергею прошептала Кошка. — Говорят, в лунные ночи он по Острову бродит, успокоиться не может. Может, море ищет или еще какая забота у него. Иногда гром оттуда слышен — это он злится, ногами топает. Говорят, если топнет посильнее, Остров вообще может под воду уйти.

Сергей громко, от души расхохотался — так, что на него обернулось несколько человек.

— Ох, ну ты даешь! Давно так не смеялся! А я уж чуть было не поверил! Сталкер тот, наверное, грибочков пожевал галлюциногенных, вот и померещилось ему! Ну спасибо, рассмешила! А больше он там никого не встретил?

Кошке стало до того обидно, что она не выдержала и расплакалась, как маленькая. Сказалась, наверное, и усталость, и страхи, пережитые в парке, когда она так опозорилась. Кинулась куда-то с перепугу очертя голову, как девчонка несмышленая…

Сергей растерялся и неловко погладил ее по голове.

— Что ты? Что с тобой?

— Мутанта утонувшего жалко, — брякнула Кошка первое, что пришло на ум.

— Какого мутанта? — опять растерялся Сергей. Она кое-как объяснила про маленького ушастого мутанта в ледяной черной воде.

— Да ты все поняла не так, — сказал он, невольно улыбнувшись. — Ушастый вовсе не утонул. Я сам в детстве видел твоего мутанта. И не мутант это никакой, а зверь под названием заяц. Их раньше полно в лесах было. Сказки, басни, стихи детские про них писали. Ну вот, тот заяц — это тоже памятник, как в парке, через который мы проходили. Просто он сидел на камушке, а потом уровень воды поднялся, и он оказался под водой. Какая ты ранимая — так переживать из-за ерунды.

Ранимая? Знал бы он все про нее — наверное, убежал бы с ужасом. От этой мысли Кошка зарыдала еще горше, а Сергей неловко ее успокаивал. Постепенно Кошка затихла, хотя и продолжала время от времени шмыгать носом — ей хотелось, чтоб он и дальше гладил ее по голове, как маленькую. Но ученый неожиданно чуть отстранился и вынул из рюкзака какой-то предмет.

— На-ка вот, посмотри, что у меня есть.

Это был сероватый камень необычной формы — словно закрученный в спираль. «Та самая каменюка, которую он подобрал в парке», — догадалась она. Ну, и что в нем необыкновенного? Ученый просто хочет отвлечь ее, как ребенка, которому показывают безделушку, ерунду какую-нибудь, чтоб перестал плакать. Кошке даже обидно стало.

— Такими были древние моллюски, — словно отвечая на ее невысказанный вопрос, произнес Сергей. — Ведь миллионы лет назад, когда человека еще и в помине не было, здесь тоже разливалось море, и по дну ползали такие вот создания. В отделке некоторых станций использован мрамор, где иной раз встречаются похожие ракушки, окаменелости, сохранившиеся с незапамятных времен. И древнее море на самом деле никуда не делось — оно до сих пор плещется где-то в глубине, под нами, — Сергей указал под ноги. — Перед самой Катастрофой ходили упорные слухи, что Москва понемногу оседает, проваливается, и вскоре море ее поглотит. Кто знает, может быть, погружение продолжается, и скоро древнее море сомкнется над нами? Что взрыв не доделал — довершит вода. Чем все началось — тем и закончится. Впрочем, не слушай меня, это у меня хандра. Вполне возможно, что все останется в таком виде еще долгие годы. И люди сумеют приспособиться даже к нынешней жизни. Но для этого придется нам вновь пройти путем эволюции. И кто знает, что ждет нас в конце? Станет ли венцом творения грубый дикарь с дубиной в руке? Или многорукий мутант с глазами на затылке?

Кошка, как завороженная, глядела на Сергея — лицо его казалось вдохновенным, светлые волосы он откинул со лба небрежным движением. Она вдруг подумала, что вовсе он не старый, как ей раньше казалось.