Кошки следов не оставляют, или Подозреваются все!

Я понял, что наша версия провалилась, но поздно. Можно было, конечно, просто убежать, но мы же с Пашкой об этом не договаривались. Если я неожиданно удеру, а он останется, его начнут выспрашивать, и ему одному придётся отдуваться. Поэтому я не убежал. Так и стою с протянутой рукой.

Маргоша хотела взять карту, а я пальцы сжал и не отдаю. Но тут уж ей, видимо, интересно стало, потому что она потянула сильнее, и карта оказалась у неё в руке.

Маргоша стала её рассматривать, а Мальвина подвинулась поближе, чтобы и ей было видно.

– Виктор, здесь написано «Рыжов Юрий». Это ведь твой папа? – Маргоша начала прямо сверлить меня глазами.

– Угу.

Я почувствовал, что у меня краснеют уши. Вечно они меня выдают. У всех уши как уши, а мои чуть что сразу как два рака варёных становятся.

– Так почему же ты решил, что карта твоего папы – моя? Это очень странное предположение. Объяснись.

– Ну, она же всё равно просроченная, давайте я её просто выброшу, – говорю, а во рту всё пересохло.

В этот момент мне больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю или просто очутиться дома и чтоб было не сегодня, а вчера или завтра.

Тут Пашка наконец сообразил прийти на помощь:

– Маргарита Фёдоровна, вы на него не обращайте внимания. Ему сегодня на физкультуре Никита Семёныч мячом по голове заехал. Показывал, как ногой можно в баскетбольную корзину мяч забросить, да промахнулся. Давайте мне карту, я её сам Витькиному папе отдам. Хотя она ведь всё равно просроченная, так что мы её выкинем. Только её сначала нужно пополам разломить. Ну так, на всякий случай. А то найдёт её кто-нибудь, например Вовка Крюков из десятого класса, да и пойдёт с неё деньги снимать. А так и в полицию можно угодить. Чего это он с чужой карты деньги снимает? Правда же?

Наверное, наши училки решили, что нам обоим по голове мячом долбанули. Маргоша прервала умную Пашкину речь:

– Витя, возьми карту. Отдай её папе. Если у тебя болит голова после удара, то нужно обязательно сходить к врачу. С этим не шутят. А с Никитой Семёнычем я поговорю.

Я испугался:

– Ой, Маргарита Фёдоровна, не нужно, пожалуйста. Это я показывал, как нужно мяч ногой забивать, и это я Никитосу, то есть Никите Семёнычу залепил, можете у него самого спросить. Я даже извиняться ходил. Просто Пашка перепутал.

Тут Мальвина говорит:

– Мальчики, вы понимаете, что ваше поведение очень глупое? Если вы поспорили, что Витя подойдёт к Маргарите Фёдоровне с дурацким вопросом, то виноваты вы оба. Мне кажется, вам нужно извиниться.

– Да, да! Извините нас, пожалуйста! – Мы с Пашкой в два голоса стали извиняться. – Глупо у нас получилось.

Надо было сразу уйти, пока с нас только извинения попросили, а не «с родителями в школу». Мы уже и пошли, но Пашка вдруг развернулся и говорит:

– Только мы не такие дураки, чтобы на спор так рисковать. Вы же спокойно нас могли к директору отвести или родителей вызвать.

– А зачем же тогда? – удивилась Маргоша.

Я тоже повернулся к ней, уши горят, говорю:

– Можно мы потом вам расскажем?

Всё-таки Маргоша классная училка, потому что она просто плечами пожала:

– Ну хорошо. Когда надумаете – расскажете. Я надеюсь, у вас была какая-то уважительная причина.

* * *

Неудача с первой версией нас немного пришибла. На последнем уроке мы слова друг другу не сказали. Домой тоже шли молча, переваривали всё, что случилось.

Я думал, Пашка сейчас начнёт меня критиковать. На это у меня тоже нашлось бы что ответить. Ничего лучше не придумал, как выставить меня стукнутым по голове. Да ещё Никитоса приплёл. Не хватало ещё, чтобы его вызвали к директору и разгон устроили за то, что он ученикам по голове мячом стукает, а потом даже к врачу не ведёт. Иди, ученичок, с сотрясением мозга, ничего страшного.

Не знаю, о чём думал Пашка, но он не стал меня критиковать. И я свои мысли при себе оставил. Ясно, что мы не продумали все варианты, вот и получилось так, как получилось.

Разошлись по домам. А вечером Пашка звонит:

– Я всё понял! Ты помнишь, что тогда в столовой Мальвина у Маргоши спросила?

Конечно, я помнил:

– Она спросила, много ли денег за неё отдавать придётся.

– Вот именно, – обрадовался Пашка. – За неё! А это что, по-твоему, означает? Мы с тобой думали, что «она», за которую нужно отдавать деньги, это банковская карта. А на самом деле эта самая ОНА – человек. А конкретнее – это Маргошина бабушка.

Я чуть не подавился, потому что одновременно жевал кекс.

– Бабушка? Надеюсь, ты не предлагаешь опять ловить «на живца»? Маргоша уже считает нас полоумными, так что не удивится, если мы приведём мою бабулю и спросим, не её ли это бабушка.

– Вообще-то, идея ловить «на живца» была твоя, – обиделся Пашка. – А я тебе точно говорю. С Маргоши требуют выкуп. Я сейчас в Интернете видел объявление: пропала старушка. И приметы даны.

– Думаешь, это Маргоша дала объявление? Когда требуют выкуп, то предупреждают, что нельзя привлекать полицию и тем более давать объявления.

Пашка помолчал. Но, видимо, от своей идеи отказываться не собирался.

– Ладно, – говорит, – согласен. Это объявление не Маргошино. Оно меня просто на мысль навело.