Кошмар за счет отеля

— Ого, убойный отдел? Кого-то убили? У нас? — разволновался мужчина. Его волнение тут же передалось Хучику, и тот снова зашипел. — Не пугайся, Хучик. Эти люди из полиции, они не причинят тебе зла, — принялся успокаивать его хозяин.

— Расскажите, когда вы видели тех людей, что следили за вашим домом. — Гуров пытался направить разговор в нужное русло. — Это было недавно?

— А вот вчера и было, — поглаживая кота, заявил мужчина. — Я за Хучиком охотился, он, паршивец, снова из дома сбежал и никак не желал возвращаться. Четыре раза выходить пришлось. Последний раз поздненько, часов в двенадцать. Тогда я его и видел. Мужичонку на тачке. Он уже не первый раз в наш двор наведывается. Поставит свою колымагу у дальних деревьев и сидит часами, за подъездом наблюдает. А уж за кем именно, мне неизвестно.

— Когда первый раз появился, помните?

— Да с месяц назад, может, меньше, — напрягая память, выдал мужчина. — Потом пропал и снова появился. Потом долго его не было, я уж забывать начал, а вчера снова его колымагу заприметил. Подумал, может, к любовнице мотается. Выждет, пока муж уйдет, и к любаве в постельку. Такое бывает, знаете ли.

— Описать его сможете?

— Не выйдет. Он всегда в машине сидит, носа из нее не высовывает. Что мужик — точно. Сигарки курит не дамские, и локотки, что из окошка выставляет, на девичьи не тянут. Волосатые больно, — хихикнул мужчина. — Длиннючие такие волосья, чернючие, издали видать. А примет не знаю, извиняйте.

— Ну хоть машину описать можете? Марка, цвет, номер? — вступил в разговор Крячко.

— Цвет — грязно-серый. Марка — наша, «жигуленок», шестой модели. А номер я не рассматривал. Зачем мне это? Я ведь не сыщик и становиться им на старости лет не собираюсь, — заявил мужчина.

— Назовите номер квартиры, в которой вы живете, и фамилию, — потребовал Гуров. — Вы можете понадобиться.

— Кому это понадобиться? — забеспокоился мужчина. — Учтите, я на ваши допросы и опознания не пойду!

— Еще как пойдете, — с угрозой в голосе произнес Крячко. — Гражданский долг еще никто не отменял. Или для вас формулировка «препятствие следствию» привлекательней звучит?

— Не пугай его, Стас. Он и сам понимает, что дело серьезное, так ведь? — Гуров попытался смягчить резкие слова напарника. — Так как ваше имя?

— Ох, говорила мне мама: молчи больше, Бориска, язык тебя в неприятности втянет. Сколько лет прошло, и вот, сбылось, — запричитал мужчина. — Живу себе, никого не трогаю, Хучика воспитываю, и тут являются амбалы с красными «корочками», и вся жизнь под откос летит.

— Да не переживайте вы так, Борис, все будет хорошо, — успокоил его Гуров. — Имя мы уже знаем, что с фамилией?

— Коневодов моя фамилия. Борис Коневодов, бывший почтовый работник, ныне заслуженный пенсионер. Проживаю в квартире номер пятнадцать. Двухкомнатные апартаменты достались в наследство от матушки. Супруги не имею и не имел никогда. Бобыль я. Хучик вся моя семья. Вы бы оставили меня в покое, граждане уголовные розыскники. Я совершенно безобидный субъект.

— Пока дышите свободно, — усмехнулся Крячко. — Но будьте начеку. Если «шестерка» снова появится, звоните по этому телефону, — протянул визитку.

Мужчина взял ее, не глядя сунул в карман и засеменил вверх по лестнице.

— У вас хоть телефон есть? — крикнул вдогонку Стас.

— Найдется, — не оборачиваясь, ответил мужчина.

— Так звоните, не забывайте.

Покинув городок, полковники отправились в отдел — поджидать прихода друга Камова, Лехи Рыжего.

Глава 3

— Как же так? Как такое вообще могло случиться? В голове не укладывается. Просто не укладывается в голове!

Гуров и Крячко сидели на лавочке в сквере возле морга. Между ними сидел Леха Рыжий, по паспорту Алексей Наумович Гликберг, типичный еврей, со всеми вытекающими отсюда приметами. По какой причине жгучему брюнету дали прозвище «Рыжий», оставалось загадкой, в густой шевелюре Лехи не было не то что ни одного рыжего, но даже ни одного седого волоса. Известие о том, что его друг Роман Камов, предположительно, мертв и от Лехи требуется пройти процедуру опознания, вызвало у того ярый протест. Он категорически отказывался ехать в морг и опознавать кого бы то ни было.

— Моя конституция просто не выдержит этой процедуры, это вы можете понять? — слегка картавя, вопил он. — Я имею право отказаться! И даже если нет, то насильно доставить меня в это ужасное место вы не можете. Я болен, понимаете? Я предоставлю справку, освобождающую меня от этой процедуры.