Космическая опера

Впервые за последний год он поднялся на Дункумские высоты. И обнаружил здесь, к своей досаде, двух мальчиков и девочку, лет семи-восьми. Они сидели на траве, бросая вниз камешки. Их болтовня казалась чересчур шумной для места, где Гил провел столько времени в размышлениях. Гил двинулся на север, вниз по длинному гребню, который сходил на нет на илистых отмелях Додрехтена. Шагая, он гадал, как там дела у Флориэля, которого он давненько уж не видел. Флориэль вступил в Цех Чеканщиков. Когда Гил виделся с ним в последний раз, Флориэль щеголял в черной кожаной шапочке, из-под которой выбивался кудрявый локон. Держался Флориэль несколько отстраненно.

Когда Гил вернулся домой, Амиант разбирал папку со старинными документами, извлеченную из шкафчика на третьем этаже.

Из-за отцовского плеча Гил рассматривал рукописи, образцы каллиграфии, орнаментов и иллюстрации. Гил заметил несколько крайне древних фрагментов пергамента, на которых виднелись знаки, выполненные с большой правильностью. Озадаченный Гил, прищурясь, пригляделся к этим архаическим документам.

— Кто же мог писать так тщательно и таким мелким почерком? Мизерами пользовались? Сегодня ни один писец не умеет работать так хорошо!

— То, что ты видишь, называется «печатанием», — уведомил его Амиант. — Это стократная, тысячекратная дупликация. В наше время печатание, конечно же, не дозволяется.

— А как оно делалось?

— Систем существовало множество, во всяком случае, я так понимаю. Иногда резные кусочки металла смазывались чернилами и прижимались к бумаге; иногда струя черного света мгновенно заливала страницу письменами; иногда же знаки выжигались на бумаге сквозь шаблон. Я очень мало знаю о тех процессах, которые, по-моему, все еще применяются на иных планетах.

Некоторое время Гил изучал архаические символы, а затем стал перелистывать яркие картинки. Читавший брошюрку Амиант тихо посмеивался. Гил с любопытством оглянулся.

— Что там сказано?

— Ничего важного. Это старое периодическое издание, раздел рекламы. Фабрика «Биддербасс» в Лушейне продает лодки с электромотором. Цена: тысяча двести секвинов.

— А что такое секвины?

— Деньги. Нечто вроде ваучеров Министерства Соцобеспечения. Фабрика эта, по-моему, больше не работает. Возможно, те лодки были плохого качества. А возможно, «овертрендские» лорды наложили эмбарго. Трудно узнать, никаких надежных хроник нет, по крайней мере, в Амброе. — Амиант печально вздохнул. — И все же, полагаю, нам надо считать себя счастливчиками. Другие эпохи были намного хуже. В Фортинане нет нищих. Богачей, конечно, тоже нет, если, разумеется, не считать лордов. Но и никакой нужды.

Гил изучал напечатанные знаки.

— Их трудно прочесть?

— Не особенно. Хочешь научиться?

Гил заколебался. Если он хочет когда-либо отправиться на Даммар, на Морган, к Чудесным Мирам, то должен трудиться с большим прилежанием и зарабатывать ваучеры. Но тем не менее кивнул.

— Да, хотел бы.

Амиант, казалось, обрадовался.

— Я не слишком сведущ, а здесь попадается много идиом, которых я не понимаю, но, наверное, мы сможем вместе поломать над ними головы.

Отодвинув в сторону все свои инструменты, Амиант расстелил на ширме, которую выделывал, ткань, разложил фрагменты, принес стил, бумагу и принялся копировать неразборчивые старинные знаки.

В последующие дни Гил старался овладеть этой архаической системой письма — это оказалось не простым делом. Амиант не мог перевести эти символы ни в первичные пиктограммы, ни во вторичную скорописную версию, ни даже в слоговую азбуку третьего уровня. И даже после того, как Гил научился узнавать и складывать буквы, он то и дело спотыкался на архаических идиомах, которых ни он, ни Амиант не понимали.

Однажды в мастерскую зашел Хелфред Кобол и застал Гила за переписыванием текста со старого пергамента, в то время как Амиант предавался размышлениям и грезам над своей папкой. Хелфред Кобол постоял, подбоченясь, и сердито поинтересовался.

— И что же такое происходит в мастерской резчиков по дереву п-ля Тарвока? Вы превращаетесь в писцов? Не говорите мне, будто придумываете новые планы для своих ширм; мне-то лучше знать. — Он прошел вперед и окинул изучающим взглядом упражнения Гила. — Архаическое письмо, да? Для чего же резчику по дереву нужно архаическое письмо? Его и мне-то не прочесть, а я как-никак агент Министерства Соцобеспечения.

— Вы должны помнить, что резчик не занимается резьбой круглые сутки, — ответил Амиант.

— Понимаю. — отозвался Хелфред Кобол. — Особенно вы. Продолжайте и дальше в том же духе и будете существовать на Минимальное Пособие.

Амиант глянул на свою почти завершенную ширму, словно прикидывая, сколько еще осталось работы.

— Всему свое время, всему свое время…

Обойдя тяжелый старый стол, Хелфред Кобол заглянул в папку. Амиант сделал легкое движение, словно собираясь закрыть ее, но удержался.

— Интересный старый материал, — протянул агент. — Печатный текст, по-моему. Как, по-вашему, сколько ему?

— Не могу сказать наверняка, — признался Амиант. — В нем упоминается Кларенс Тованеско, так что ему будет не больше тринадцати столетий.