Космический госпиталь

— Что ж, ладно, доктор, — произнес он после этого. — Повидайте полковника, и скажите Приликле, что я меняю его рабочий график. Это может оказаться полезным, если ваш эхо-детектор будет всегда под рукой. Коль вы настаиваете на том, чтобы корчить из себя дурака, так уж хотя бы это делайте по-людски. Ну, а потом… что ж, нам будет очень жаль, если Маннону придется уйти, и совершенно искренне, я полагаю, то же самое я должен сказать про вас. Скорее всего вы улетите одним рейсом…

Несколькими секундами позже Конвей был уже свободен.

* * *

Сначала сам же Маннон обвинил его в ненужной преданности, теперь О'Мара в свою очередь утверждает, что нынешнее положение Конвея является результатом нежелания признавать собственные ошибки. Ему предлагали выход, от которого он отказался, и теперь им все больше и больше овладевали мысли о службе в небольшом многопрофильном госпитале, а то и в госпитале на какой-нибудь планете, где появление пациента из другого мира было целым событием. От этих мыслей у Конвея неприятно засосало под ложечкой. Может быть, он действительно выстроил свою теорию на песке и отказывается это признать? Может быть, странные ошибки были частью совершенно другой головоломки, не имеющей к проблеме Маннона ни малейшего отношения. Пока он шагал по коридору, лавируя и избегая столкновений каждые несколько ярдов, в нем все больше росло желание ринуться обратно к О'Маре, со всем согласиться и, униженно попросив прощения, пообещать, что впредь он будет пай-мальчиком. Но к тому времени, когда Конвей созрел, он уже стоял перед дверью полковника Скемптона.

Управление Госпиталем и его снабжение в основном осуществлялось Корпусом мониторов, который является исполнительной и правоохранительной ветвью власти Федерации. Будучи старшим офицером Корпуса, помимо несметного количества самых разнообразных административных обязанностей, Скемптон руководил в Госпитале прибытием и отлетом кораблей. Говорил, что крышка его стола не видна из-под бумаг с тех пор, как он сюда прибыл.

Когда Конвей появился в кабинете, полковник поднял голову и поздоровался:

— Доброе утро! — Затем он снова уставился в стол и сообщил:

— Десять минут…

Но времени ушло гораздо больше. Конвей интересовался транспортом с необычных планет или кораблями, прибывшими из необычных мест. Он хотел получить данные об уровне развития медицины и техники на этих планетах и о физиологической классификации аборигенов — особенно, если там были сильно развиты психологические науки и псионика или число случаев психических заболеваний было необычайно велико.

Скемптон начал раскопки в завалах на столе.

Но за последние несколько недель все транспортные корабли, корабль «скорой помощи» и суда, привлекавшиеся к работе в аварийной службе, прибыли из миров Федерации, которые были хорошо известны и безобидны с медицинской точки зрения. Все, кроме одного — исследовательского корабля по культурным связям «Декарт». Он приземлялся, правда, очень не надолго, на самой что ни есть, необычной планете. Никто из команды судно не покидал, люки оставались закрытыми, а взятые образцы воздуха, воды и поверхностного вещества были проанализированы и признаны интересными, но безопасными. Отделение патологии Госпиталя провело более тщательный анализ и сделало то же заключение. «Декарт» прилетал сюда на короткий срок, чтобы оставить образцы и пациента…

— Пациент! — чуть ли не закричал Конвей, когда полковник достиг в своем докладе этого места.

Скемптону не надо было обладать эмпатическими способностями, чтобы узнать, о чем думает врач.

— Да, доктор, но не тешьте себя напрасными надеждами, — посоветовал полковник. — Ничего экзотичней сломанной ноги у него нет. И несмотря на тот факт, что внеземные козявки находят для себя невозможным жить на существах с других планет и это бесконечно упрощает работу ксеномедицины, корабельные медики продолжают искать исключение, которое лишний раз подтвердило бы правило. Короче говоря, он страдает лишь от того, что у него сломана нога.

— Все равно мне хотелось бы с ним встретиться, — настаивал Конвей.

— Уровень двести восемьдесят три, палата номер четыре, — сообщил полковник. — И не хлопайте, пожалуйста, дверью!

Но встречу с лейтенантом Харрисоном пришлось отложить до позднего вечера, так как Приликла заканчивал свои дела, да и у Конвея, помимо поисков гипотетических бестелесных разумных существ, были еще и другие обязанности. Однако отсрочка была даже к лучшему; во время обходов и за едой в его распоряжение поступило много новой информации, хотя, как с ней поступить, он представлял себе весьма смутно.