Костер на снегу

Разорившись, он решил перебраться в Америку, чтобы, как многие до него, нажить там денег, но не слишком в том преуспел. Тогда и настал черед письма и карты. Поначалу все шло хорошо. Оказалось, что вожделенный кусок земли принадлежит хорошенькой вдове. Разведав это, Эшлин осел в Клаудкасле под видом дельца и не долго думая сделал Натали Валланс предложение. Она отказала. Пришлось ухаживать за ней по всем правилам. Граф не слишком беспокоился о будущем, полагая, что после свадьбы заберет то, что ему причитается, и возобновит жизнь, достойную аристократа.

И вдруг на сцене появился Кейн Ковингтон.

— Чтоб тебя черти взяли, подлый вороватый южанин! — прошипел Эшлин сквозь стиснутые зубы. — Золота тебе не видать, и не надейся! Скорее я своими руками отправлю тебя на тот свет!

В дверь спальни осторожно поскреблись.

— В чем дело?! — рявкнул граф.

— Милорд, ваш экипаж… — робко ответил кучер.

— Благодарю, Уильям, — сказал Эшлин, понизив голос, с любезностью, которую считал нужным демонстрировать при каждом удобном случае. — Я буду готов через четверть часа.

Когда осторожные шаги удалились от двери, он тоскливо вздохнул, так как больше всего на свете ненавидел жалкие провинциальные развлечения вроде Дня Эльдорадо.

* * *

Натали испустила вздох столь же тоскливый, как и ее жених, хотя и по совсем иной причине. Обычно она готовилась ко Дню Эльдорадо с большим старанием и тщанием, теперь же хмуро смотрела в зеркало со щеткой в руках, не находя сил поднести ее к волосам.

И все из-за Кейна Ковингтона!

Уже сама мысль о его участии в Дне Эльдорадо омрачала для нее праздник, точно так же как его вторжение в Клауд-Уэст бросило тень на весь склон Промонтори-Пойнт. Когда ветер дул с юга, до Натали доносился стук топора и время от времени — глухой звук падения очередной сосны. Звуки были не громче комариного писка над ухом, однако ужасно ее раздражали. О покое, о душевной гармонии уже не было и речи. Ей предстояло соседствовать с самым несносным человеком.

Натали уронила руку со щеткой на колени и снова вздохнула.

Он, конечно же, заявится на праздник и будет торчать там с этим своим заносчивым видом, ухмыляясь и провожая взглядом каждую юбку. Уж он найдет способ испортить ей настроение! Неужели даже теперь у него достанет наглости с ней заговорить?

Натали очень надеялась, что ее импульсивный — и жестокий — поступок остудил пыл Кейна Ковингтона. Неужели это она сунула руку в брюки и… Натали улыбнулась. Непростительная выходка, но как приятно вспомнить! Оказывается, это так просто — поставить наглеца на место. Как быстро исчезла снисходительная улыбочка, как помрачнело лицо, а эта его штуковина… как быстро она опала!

Натали продолжала улыбаться, потом вдруг хихикнула. Еще раз и еще, пока вся не затряслась от сдерживаемого смеха. Щетка стукнулась об пол, а Натали повалилась на постель и несколько минут неудержимо хохотала, держась за бока и перекатываясь из стороны в сторону. Нет, в самом деле, ну и вид был у Кейна в ту минуту! Можно просто умереть со смеху!

Отсмеявшись, она вытерла выступившие слезы и поднялась.

Этот человек действовал на худшую сторону ее натуры. С ним она раз за разом совершала такое, на что, по собственным представлениям, вообще не была способна. Ему она однажды шептала слова, достойные распоследней потаскушки из городского салуна, из-за него с тех пор мучилась бессонницей. Как же теперь ей быть? Ведь он перечеркнул то, что она больше всего ценила: память о покойном муже, радость обладания прекраснейшими землями в мире, ее добродетель.

Натали решительно поднялась. Пропади он пропадом, этот Кейн Ковингтон! Он не сможет омрачить ей праздник! Наоборот, она наденет свое самое нарядное платье, самые красивые туфли, самую дорогую шляпку и отправится в Клаудкасл в сопровождении самого интересного мужчины, в его лучшем экипаже — настоящей карете, черной и лакированной, с гербами на дверцах. Она будет восседать среди мягких кожаных подушек, рядом с белокурым аристократом, который от нее без ума. Они отдадут должное празднеству, и ни разу за это время ее не посетит мысль о Кейне Ковингтоне. Возможно, тот настолько оскорблен, что будет избегать ее всеми способами.

— Мэм, подъехал экипаж лорда Блэкмора!

— Слышу, Джейн! Я уже почти готова.

Натали бросилась к гардеробу, достала синее, как осенние небеса, платье и поспешно оделась. Цвет исключительно шел ей, подчеркивая белизну кожи и яркую рыжину волос. Платье было довольно открытым, поэтому пришлось поддернуть корсаж как можно выше. К нему прилагалась шляпка, заказанная специально к празднику, и перчатки. Натали закрепила у горла теплую зимнюю ротонду и спустилась вниз, к жениху.

* * *

Как и повсюду в городке, в пансионе на Силвер-стрит шла бурная деятельность. Ковбои и золотоискатели поспешно брились, умывались, подкреплялись горячительным, слонялись по нижнему этажу и обменивались мнениями насчет того, кто на этот раз выиграет приз за самый большой слиток.