Костер в ночи

— Птица ночи, ты пересекала закат, —Чтó там с мертвыми? Ты их видала. — Лежат. —А еще что? — Лежат и лежат без движенья,Нет для них ни рассвета, ни ветра, ни тени,Не мечтают, не ждут, не страшатся утрат —Только вечно лежат, вечно только лежат.Та, что так мне противилась, — пусть она тоже,Пусть вот так же лежит на обманчивом ложе,Покоряясь, теряясь безвольно, глубоко,Пусть не ждет, не мечтает, лежит одиноко,Пусть бессильно, бессонно желаньем грешит,

Пусть вот так и лежит — для меня так лежит!

«Уж пора полюбить огорода сиротство…»

Уж пора полюбить огорода сиротство,Птиц, уставших от неба, деревьев уродстваИ щербатый забор, от которого тениМеж рассветов лежат на траве, как ступени.Уж пора полюбить за рекою закатыИ соседа умершего сад небогатый,Темноту, что быстрее, чем сны в сновиденье,Уведет, укрываючи доброю сенью.Уж пора приберечь хоть бы искорку зноя

В этих стенах, где вечер блестит желтизною,Головою к рукам твоим тонким прижатьсяИ вдвоем удержаться от слез, удержаться!

Из детских лет

Вспоминаю, но вспомнить всего не могу я:Трáвы… Даль за лугами… Кричу и ликую —Веселит меня голос, летящий куда-то.Чабрецом пахнет сено в теплыни заката.А еще? Что еще вспоминается, длится?Старый сад, где участвуют листья и лица, —Только листья и лица. Листисто и людно.

А в аллее — мой смех. Не смеяться так трудно!Я бегу, окунаясь в лазурь поднебесья.Только небо в груди, а в глазах густолесье.Беготня по плотине над пеной протокаТак далёко слышна, так волшебно далёко!А потом — по траве, по ступенькам балкона,Обожавшим, когда я взбегаю с разгона…Вспоминается дом, полный света весноюИ повсюду всегда переполненный мною,Приниканье губами к стеклу —   к мирозданью —

И мое — всеми силами — существованье!

«Снится лесу — лес…»

Снится лесу — лесВ ливне вешнем.Май давно исчез,Но примчится,Вновь вернется онВ блеске прежнем,Мне ж минувший сонНе приснится.

Прохожий