Кости и камни

– Хватит говорить загадками.

– Конечно. Только я не готова говорить где-то в общественном месте. Ты не против задержаться в салоне еще немного?

– Если нальешь чаю.

Они расположились в опиумной комнате, сейчас не наполненной парами, зато находящейся в глубине салона и изолированной от остальных помещений. В ожидании Морган, Фредерик покосился на поднос, накрытый тонким платком. Сквозь шифоновую ткань проступали трубку и другие приспособления. Впрочем, после звонка Винсента Фредерику больше всего хотелось иметь трезвую голову и незамутненный взгляд на вещи.

Комната была маленькой, обитой чем-то вроде бархатных панелей бордового цвета, без окон. Скрестив ноги, Фредерик ждал Морган. Скоро она пришла с еще одним подносом, правда, на нем был только небольшой чайник и пара чашек. Когда женщина разлила чай, от него потянуло тонким сладковатым ароматом ягод.

– Я никогда не рассказывала тебе о своем прошлом, – начала Морган.

В удивлении Фредерик приподнял бровь: похоже, больше мяться Морган не намерена и готова сразу приступить к делу. Эти решительные интонации тоже были ему знакомы, и он был им рад.

– Да, я полагал, ты сама расскажешь, когда придет время.

– Так вот, это время настало. Сейчас. Но не волнуйся, я буду краткой. И это относится к делу.

Не поднимая глаз от чашки, Морган обхватила ее руками и продолжила.

– У меня никогда не было богатых родителей, обучения в престижных колледжах и частных школах. Была только я сама, мои амбиции и старания – и улицы нашего далеко не фешенебельного района. Зато мы, местные дети, были очень дружны. Взрослые в шутку называли нас бандой. И были недалеки от истины.

Среди них был и Адам. Тот еще сорвиголова. Всего на год старше меня, но почему-то считавший меня кем-то вроде младшей сестренки, которую надо охранять и оберегать. А уж когда он вырос и вытянулся, перегнав своих сверстников, то и вовсе стал заводилой.

Мы выросли. Я неплохо училась и поступила в колледж со стипендией. Наши пути надолго разошлись и ни с кем из друзей детства я не поддерживала связи. Только родители периодически рассказывали, кто куда пошел.

Но после колледжа я вернулась домой. Сняла собственную квартиру, стала работать. Дела не сразу шли хорошо, и когда мне понадобилась помощь и деньги, то я позвонила именно Адаму. Он приехал сразу. Тогда я смогла заплатить за квартиру, а долг ему отдала с первой же зарплаты. Но мы стали встречаться. Мы выросли, были уже не «братом» с «сестрой», а очень даже разными людьми, которых по-прежнему тянуло друг к другу.

Честно говоря, не знаю, чем занимается Адам. Точнее, есть официальная версия, которая не слишком интересна, и неофициальная, о которой я даже тогда лишь догадывалась. Он мог пропадать где-то по несколько дней. Иногда ему звонили среди ночи, и он куда-то срывался. Другая на моем месте решила бы, что у него любовница, но я знала, дело не в этом.

В то время у меня особенно разболелась голова, голоса стали такими громкими, что я думала, перестану слышать настоящих людей. Тогда Адам отвез меня к своему знакомому врачу – честно говоря, плохо помню тот визит, но после него именно Адам достал сильнодействующие таблетки. Голоса исчезли, и я даже осмелилась думать, что навсегда.

Мы расстались именно из-за его «работы». Просто в какой-то момент поняла, что больше не могу и не хочу это терпеть. Адам воспринял разрыв нормально, даже сказал, что я могу звонить ему, когда понадобится помощь. Или если я передумаю.

Но недавно он стал звонить сам. Я не брала трубку, хотя ощущала, что голоса вновь возвращались. А потом… после нашего с тобой визита к мадам я позвонила Адаму, и он снова был готов помочь. И я пришла к мадам, чтобы она научила меня справляться с этими голосами.

– Это интересная история, – сказал Фредерик, – но прости, какое она имеет отношение ко мне?

– Ты жесток, Фредерик. В этом вы с Адамом похожи. Правда, он никогда не бывает жесток ко мне. Но я позвала тебя не ради душещипательных историй. Адам кое-что рассказал мне о своих делах сейчас. Потому что знает о тебе, о том, что мы были вместе. И возможно, тебе будет интересно.

– Ммм?

– Твоя давняя знакомая, Анна Веласкес… она жива. И вполне себе здорова, насколько я знаю.

Лицо Фредерика изумленно вытянулось. Он же сам видел все эти заметки в газетах. Да и Винсент рассказывал ему о надгробии. Правда, никто из них не присутствовал на похоронах, да и вообще знал мало деталей – только теперь Фредерик понимал, что возможно, так и было задумано. Ловко инсценировать свою смерть, чтобы никто ничего не заподозрил.

– Но зачем?

– Помимо материальной выгоды? – сухо поинтересовалась Морган. – В последние годы ее выставки проходили все реже, а фотографии пользовались меньшим спросом. После смерти брата Лукаса Анна явно потеряла свое вдохновение, последняя ее успешная выставка была спустя год после его смерти. А потом ее дела шли все хуже и хуже.

– Но после смерти работы Анна наверняка взлетели в цене.

– В точку. И уверена, доходы идут на какой-нибудь счет где-то далеко. И само имя Анны осталось в истории. Но наверняка было что-то еще.