Кости. Навье царство (СИ)

— Мы не должны забывать, что Ядвига хоть и родилась в Могилёв — Кощееве, но прожила здесь неполных три года своего детства, а потом бывала только наездами. У нее обязательно появятся вопросы.

Изба тяжело вздохнула.

— Скрывать от Ядушки дальше опасно. Кощеевым духом от нее несло за версту… Что делать будем? Яге скажем?

— Нет, — проголосовал кот.

— Нет, — поддержал ворон.

— Согласна, — подытожила изба. — Помню — помню, какой может быть Яга в гневе! Уберу все запахи и одежку простирну.

— Но поговорим обязательно, — заключил Васиссуарий. — Все темнили, как могли. Прежде я мирился с таким положением вещей. Но больше не могу. Лучше от родных пусть правду узнает, чем ей ТАМ поведают.

— Согласен.

— Нельзя больше скрывать, — вновь единогласно проголосовала магическая братия.

— Всему своё время, — голос Яги, стоящей на пороге кухни, испугал всех. На ровных лапах, кот подпрыгнул на месте, смешно топорща хвост и шёрстку. Яким подавился чаем и закашлялся, изба вздрогнула. Посуда жалобно тренькнула в шкафчиках.

Ладомила хмыкнула.

— А что это у нас тут за партсобрание магических существ да без председателя? Бунтовать вздумали?

— Матушка, — залебезила изба, — да мы тут чайком балуемся, просто разговариваем.

— Ну да, ну да, — Яга прошла на кухню, бухнув на стол полные трав сумки. — Разбери да по местам развесь.

— Конечно, конечно, — промямлила изба.

Сумки исчезли. В кухне осталось только трое.

Баба, сложив руки под грудью, строго рассматривала двух помощников.

— И кто из нас тут Яга?

— Ты, родненькая, — тихо ответил Яким.

— Вот и я думала, что я. А смотрю, что Васька вроде Бабой себя возомнил. Сказала вам, не трогать Яду, близко к ней не подходить, чтобы духа вашего не было рядом! — в кухне потемнело в раз. Ладомила, что давно пост Бабы Яги держала, разом изменилась: из милой, приветливой старушки превратилась в старую каргу — морщинистую, злую. Пальцы на руках истончились, удлиняясь, вместо ногтей, пропустили скрюченные когти. Прошаркав костлявой ногой к столу, подцепила пушистый подбородок кота, заставляя того смотреть прямо в ее черные, без белка, глаза.

— Васька, следи за внучкой, да место свое знай! Или забыл, кому жизнью обязан?! — гремело замогильным голосом. — Кто выхаживал тебя, ирода окаянного, после отравы человеческой? Кто разумом наделил и магией?

— Ты матушка, — прошипел кот, не смея вывернуться из захвата. Коготь Яговский был смертельно опасен. Всего лишь один, махонький порез, одна капелька крови и не лежать ему на лежаночке, да не миловаться солнышком.

— То-то, — она медленно отвела ладонь. — не забывай об этом.

В кухне вновь стало светло и солнечно. Постучав по столу, Ладомила скомандовала:

— Бульон с лапшой, будь добра, и кофе.

Тут же, на столе, рядом с чайничком материализовалась тарелка с наваристым супчиком и ароматный кофе.

Яга неспешно села за стол и обвела задумчивым взглядом помощников.

— Что ж, услышала я достаточно и повторю, для особо одарённых, раз с первого раза не поняли — всему своё время! То, что женщины нашего рода связаны с лесом — старо и незыблемо, как мир. То, что древние семьи прокляты, каждый по-своему, так же. Ничего не происходит просто так, старший Кощей знает это и сделал всё, чтобы Ядвига вернулась в Могилёв — Кощеев. Пусть и пришлось нарушить ему старую клятву, не приближаться к моей Настасье.

— Неужто Настенька ничего не почуяла? — выдохнул ворон.

— Как же, — хмыкнула Яга, — еще как почуяла, одним местом, так точно. Прокляты наши семьи и благословлены одновременно, невозможной тягой этой…

Ладомила ненадолго смолкла, о чём-то сосредоточенно думая, затем, словно говорила сама с собой, пробормотала:

— Вовремя я дочь отлучила от места силы, опустошила под ноль, но зато сберегла. Пустая девка для магии, комар носа не подточит, зато Ядке все сторицей передалось, нерастраченное матерью, не смотря на отца человечку, а я уж было понадеялась… И узнал же, костлявый! Вон как завернул, шашни завел, да Настасья и не смогла бы отказать, древнее это, выше ее воли.

— Проклятие… — повторил Васиссуарий. — Черт бы побрал ваше проклятие!

Яга стрельнула в его сторону колючим взглядом, но промолчала.

Когда-то и ей, молодой да зелёной это «универсальное объяснение» казалось шитым белыми нитками. И оно же стало главной причиной, почему, как только к собственной дочери потянулись звери, провожая в зоопарке мудрым взглядом да травы начали клонить стебли к ногам, сотворила она запрещенное, чёрное заклинание, обрекшее её саму на страшные увечья, видимые лишь в мире нави. Вот так, в одночасье, превратилась она из хранительницы рода в гнусную, зловредную старуху, ведьму лесную, мерзкую и противную.

«Думала, всё просчитала, уберегла. А нет».

Что ж… Возможно и правы звери. Чем дольше тянуть, тем больше недомолвки и отговорки будут вызывать у внучки досаду и раздражение.

Словно прочитав мысли Яги, ворон вкрадчиво заклекотал, словно бы и не к кому конкретному обращаясь: