Кости. Навье царство (СИ)

— Прекрасные новости для меня! — съязвила я, хлюпая носом. — Что такое претани и с чем разобраться?

— Татухи твои, — пояснила ба, продолжая гладить меня по спине. — Ты ведь не помнишь, как появилась первая, да?

Верно. Не помню. Мне казалось, что я всегда любила символы, приурочивала их к особым событиям в жизни и отражала на теле. А выходит…

— Это все что, навеянное?

— Не все. Разукрасила ты себя сама, Яда. Побочный эффект оказался. Но первую нанесли мы. Магический знак, скрывающий силу, запечатывающий. Впрочем и остальное послужило ему отличной маскировкой. Как только войдешь в силу, все твои нательные рисунки исчезнут. Кожа очиститься магией, сила сожжет все напускное, мне жаль.

Она подняла мое лицо, всматриваясь в самое нутро.

Все смотрела и смотрела. Ничего не говоря. То ли выискивая крохи понимания, то ли ждал, когда до меня дойдет весь смысл сказанного. Это было непросто. Я уговаривала себя попытаться понять, но страх побеждал все.

— Прости меня, Яда. Всю свою долгую жизнь я пыталась оградить тебя и твою мать от всего этого, но считай это роком, проклятием богом, судьбой… видимо, тебе придется пройти свой путь и я никак не смогу оградить тебя от того, что предначертано.

— Расскажи о… себе, — сорвалось с моих губ. Странная просьба, учитывая все. — И о них, — кивнула в сторону зверья. И о «Костях».

— Хорошо, расскажу. — Продолжая держать мои ладони в своих, подвела меня к лавке, аккуратно усаживая.

— Мы все живем по законам людей и стараемся быть как они, — начала бабушка, спустя напряженные секунды молчания. — Существуют Верховные боги, боги загробного мира, богини — покровительницы, боги войны и щедрот. А еще существуем мы — нити, связующие богов и людей. Именно нас вызывали ритуалами призыва, воздавая мольбы Верховным, именно мы услужливо выполняли Их волю от Их имени. За нами идет всякая нечисть…

— А мама? — встрепенулась я, перебивая. — Она знает?

— Нет и даже думать забудь, чтобы ей рассказать! — пригрозила бабушка и, тяжело вздохнув, покачала головой. — Я так надеялась, что и ты не узнаешь. Все этот костлявый.

— Кирилл?

— Папаша его, — проворчала ба.

Глава 9

— Да опять тухляк какой-нибудь, — Кощеев небрежно отмахнулся, но я знал его достаточно долго, чтобы видеть куда глубже. Кир чуть ли не с самого детства носил маску. Да не одну, так что и сейчас за напускной небрежностью прятал неравнодушие.

Время поджимало. Мы, все трое, с юности знали: у каждого свой срок. Годы шли, проклятие все чаще казалось неизбежно настигающим.

Я уже расплатился. Первый.

Казалось бы, больше нечего терять, что можно давно уж утеряно. От мыслей этих привычное пожарище заметалось в груди. Хоть ты дери ее руками, зубами — чем хочешь, лишь бы выскоблить и воспоминания те, и чувства все до последнего. Может, если бы и вправду мы все такие злодеи были, как в преданиях значится, так и не болело б ничего внутри. Выходит, не злом единым…

Да и не было в душе по большей части злобливости. Обида на мир — это да. Почему одним на роду написано жить себе спокойно, горя не знать, а другие расплачиваются за родословную одну? Как будто в рождении кто-то спросил, хочу я все вот это: магию, силу. Может, мне без нее и лучше бы жилось?

— Не поедешь? — накануне Велесова дня уезжать из особняка идея не самая лучшая. Кир был прав в своих опасениях. Еще и подарочек этот от Кощеева старшего. Такой без пригляда не оставишь — себе дороже.

— Задолбало вот где аж, — Кир зло провел ладонью вдоль шеи. Пристроил зад на столешнице, глядя куда-то задумчиво. — Женюсь и дело с концом.

— Сам-то веришь? Что перестанешь искать, что не будет тебя тянуть будто за кишки куда-то в неизведанное? Нет, брат, так не выйдет.

Злой, загнанный взгляд стал мне ответом.

Кощеев, подхватил со спинки кресла пиджак, махнул рукой и шагнул в открывшийся портал, привычно бросив взгляд на часы. Я последовал примеру, тоже скользнув по циферблату, отметил, что теперь имею в запасе часа три-четыре. Зависит от того, как скоро Кирилл поймет, что погнался в самом деле за пустышкой. Снова.

Было ли мне стыдно перед другом? Сегодняшнему мне нет. Если завтра я каким-то чудом вспомню, что делала левая моя голова, то, может, и раскаюсь. Смотря кем проснусь. Кулак как-то сам врезался в столешницу. Будто не я им управлял.

Ничего нового.

Как трудно жить вот так, будто в тебе трое разных человек уживаются. Хорошо, когда проснешься средним. Он из всех троих хоть самый адекватный. Жаль, сегодня не такой день, а ведь надо к матери еще заехать.

Нужно бы встать, да не терять времени… Вместо этого откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза. Само собой вспомнилось красивое, улыбчивое лицо. Зеленые глаза, яркие, смеющиеся.

— Василиса… — столько уж времени прошло, а все не заживает. Молодой был, дурной еще совсем. Думал, вот оно — счастье. Считал, что настоящей любви все по плечу. Хоть ты убийца, хоть какое чудовище — если любят тебя, то примут и безногим, и бездушным. Откуда только глупости такие в голове сидели?