Костяной лабиринт

– Пусть делают со мною что хотят, – пожал тот плечами.

Однако, несмотря на его внешнюю браваду, от девушки не укрылось, как он нервно облизал кончиком языка нижнюю губу.

Но Ляо еще не закончила. Она кивнула вооруженным конвоирам, и те отвели пленников обратно к клеткам, велев им остановиться перед жалобно пищащей от страха шимпанзе со вскрытой черепной коробкой. Чжайинь поднесла руку к прибору на стене и повернула ручку.

Обезьяна судорожно дернулась, из ее маленькой груди вырвался душераздирающий крик. Широко раскрытые глаза животного вылезли из орбит, вероятно, от боли.

– Прекратите! – воскликнула Мария.

Но китаянка продолжала крутить ручку прибора, бесчувственная к страданиям несчастного существа.

Чего нельзя было сказать про другого находящегося там человека.

Ковальски внезапно отскочил назад – настолько стремительно, что Крэндолл не успела ничего понять. Налетев на ближайшего конвоира, великан обхватил рукой ствол его автомата. И хотя оружие по-прежнему висело на ремне у солдата на плече, Джо смог дотянуться до спускового крючка.

Прогремел оглушительный выстрел.

Пуля прошла между прутьями решетки и снесла шимпанзе полголовы. Крики ее оборвались, а тело обмякло, безжизненно повиснув в стальном ярме.

Ковальски тотчас же поднял руки высоко над головой и отступил в сторону. Оба автомата были направлены на него. Даже Чжайинь выхватила свой пистолет. Затаив дыхание, Мария ждала расправы над великаном.

Однако вместо этого Ляо убрала пистолет в кобуру.

– Вижу, у вашего помощника такое же нежное сердце, как и у вас, – повернулась она к Марии. – Но он ничем не поможет Баако. Если вы хотите, чтобы вашему подопытному до самого конца было как можно более уютно, от вас мне будет нужно не только сотрудничество – но и результаты.

Она подала знак конвоирам, чтобы те увели пленных.

– День выдался длинным, – сказала Чжайинь на прощание. – Вас отведут в ваши комнаты.

– Подождите! – остановила ее Крэндолл. – Я хочу увидеться с Баако. Провести с ним последнюю ночь.

Китаянка смерила ее пристальным взглядом.

– Пожалуйста! – взмолилась Мария.

– Если вы сделаете ему что-либо плохое, – предупредила Чжайинь, бросив взгляд на мертвую шимпанзе, – даже если речь будет идти о проявленном не к месту милосердии, его место займет другой.

И она многозначительно посмотрела на Ковальски.

У Марии и в мыслях не было ничего подобного, поэтому она молча кивнула.

– Я тоже хочу пойти к Баако, – вмешался Джо, трогая свою забинтованную щеку. – Чтобы успокоить его и при необходимости защитить доктора Крэндолл.

Ляо вздохнула. Судя по всему, ей надоело спорить.

– Пусть будет так, – махнула она рукой. – Я распоряжусь, чтобы вам принесли в клетку постели. Но знайте, что на протяжении всей ночи за вами будут наблюдать.

Мария прикоснулась к кончикам пальцев Ковальски, без слов выражая свою благодарность. Они прошли в раздвижные двери и покинули вивисекционную лабораторию – и после этого Крэндолл захлестнули самые разные чувства.

«Что нам делать? Как я смогу смотреть Баако в глаза, зная, что произойдет с ним завтра?»

У женщины подогнулись ноги, а колени задрожали.

Но тут сильная рука обхватила ее за талию, поддерживая.

– Мы как-нибудь прорвемся, – шепнул Джо.

– Как? – подняла на него взгляд Мария.

– Понятия не имею, – пожал тот плечами.

– Тогда зачем…

– Просто подумал, что тебе нужно это услышать.

Как это ни странно, Крэндолл нашла утешение в его искренности.

Великан буквально поднял ее, сажая в электрокар.

– Давай посмотрим, как дела у нашего малыша.

20 часов 44 минуты

Баако замечает свою мать сразу же, как только открываются двустворчатые двери. При виде ее его сердце переполняется радостью. Он подбегает к решетке и хватается за прутья, громко гукая, показывая матери, как он счастлив.

Подойдя ближе, та прижимает кулаки к груди, изображая знак, который Баако хорошо знает.

«Я тебя люблю».

Оторвавшись от решетки, он встает на ноги и повторяет этот знак.

«Баако любит маму».

Мама улыбается, но не так широко, как обычно. Баако видит в уголках ее глаз печаль. Он принюхивается и чувствует запах ее страха. Это заставляет его хлопнуть рукой по предплечью другой руки. Он делает так только тогда, когда ему страшно.

Увидев это, мама скрещивает запястья.

«Тебе нечего бояться».