Костотряс

— Он ведет тебя на верную смерть, а то и хуже. Хочет выменять тебя на что-нибудь у своего хозяина. И если только ты живешь не на старом вокзале, который и запустить-то не успели, то домой попадешь ой как нескоро.

— Анжелина, еще одно слово, и я стреляю! — предостерег Руди.

— Валяй, — ответила та. — И ты, и я знаем, что в твоей старушке помещается только два заряда зараз. Так что стреляй. У меня хватит ножей, чтобы кое из кого сделать сито, но их понадобится куда меньше, чтобы тебя обездвижить.

— Вы что, настоящая принцесса? — повторил вопрос Зик.

И получил по зубам чем-то твердым и костлявым — скорее всего, локтем, но уверенности у него не было. Во рту появился вкус крови. Он спрятал лицо в ладонях и бормотал все бранные слова, какие знал.

— Убирайся, Анжелина. Тебя это не касается.

— Мне известно, куда вы направляетесь, а этому мальчику — нет. Так что меня это касается. Ты сам душу продал — на здоровье, но других за собой не тяни. Я такого не потерплю. И тем более не дам заманить ребенка в ничейные кварталы.

— «Этому мальчику»? — процедил Зик сквозь пальцы. — У меня есть имя, леди.

— Знаю. Тебя зовут Иезекииль Блю, хотя матушка величает тебя Уилксом. Слышала, как ты рассказывал ему на крыше.

Руди едва не срывался на крик:

— Да ведь только я о нем и забочусь!

— Ты его уводишь…

— Я веду его в безопасное убежище! Он сам меня попросил!

Во мраке опять просвистел нож — из одной тени в другую. Никакого звяканья на этот раз не раздалось, зато Руди вскрикнул. Почти сразу за первым ножом последовал второй, но отскочил от кирпича. Не дожидаясь третьего, мужчина выстрелил, только угодил отчего-то в потолок — то ли случайно, то ли с испугу.

Одна из опорных балок переломилась и рухнула… увлекая за собой пласты земли и кирпичные стены.

Обвал грозил распространиться на несколько ярдов в обоих направлениях, но Руди уже был на ногах и резво ковылял в противоположную сторону, помогая себе тростью. Зик вцепился в его пальто и побежал за ним к следующему освещенному участку — туда, где сквозь бледно-лиловые стекла в туннель заглядывало небо.

Они рысили вперед, пока позади не обвалился потолок. Теперь от женщины, говорившей с ними из могильной тьмы, их отделяли добрые пол-акра почвы и камня. Однако Руди потащил его дальше.

— Но ведь отсюда мы и пришли! — запротестовал мальчик.

— Да, но той дорогой теперь не пройти. Вернемся немного назад и спустимся в другом месте. Ничего страшного. Шевели ногами.

— Кто это был? — спросил Зик, вконец запыхавшись. — Она вправду принцесса? — И с откровенным смущением прибавил: — И женщина? Голос у нее какой-то мужской.

— Она старая, — отозвался Руди. Бросив взгляд через плечо и не увидев ничего, кроме завалов, он замедлил ход. — Старая как горы, приставучая как комар и страшная как смертный грех.

На очередной сиреневой полянке он остановился и начал себя осматривать, и тогда-то Зик заметил кровь:

— Она вас ранила?

Вопрос был глупый, он сам это понимал.

— Да, она меня ранила.

— А где нож? — поинтересовался Зик, не в силах оторвать глаз от мерзкого разреза, рассекшего пальто у Руди на плече.

— Я его еще там достал. — Хромой залез в карман и продемонстрировал свой трофей. Острое лезвие покрывала запекшаяся кровь. — Не выбрасывать же его. Раз уж она его в меня метнула, а я поймал, пусть будет мой.

— Ага, — согласился Зик. — А как вы себя чувствуете? И куда мы сейчас идем?

— Жить буду. Нам надо вон в тот туннель, — показал пальцем Руди. — А вышли мы из вон того. Принцесса сбила нам весь маршрут, но сойдет и этот, не беда. Не охота было связываться с китайцами лишний раз. Такие дела.

У мальчика в голове роилось так много вопросов, что он даже и не знал, с какого начать. И задал все тот же:

— Кто такая эта леди? Она на самом деле принцесса?

Руди неохотно ответил:

— Никакая она не леди, просто женщина. И да, ее можно назвать принцессой, коль тебе угодно считать, что у краснокожих бывают настоящие короли.

— Так она индейская принцесса?

— Если она индейская принцесса, то я лейтенант-орденоносец. То есть она могла бы на что-то претендовать… но по сути ничего собой не представляет.

Он пощупал рану на плече и скривился — скорее от злости, чем от боли, как показалось Зику.

— А вы лейтенант? Какой армии? — спросил он.

— Догадайся.

На первом же островке света Зик пристально оглядел одежду Руди. Темно-синяя форма допотопного вида.

— Союзной,[11] наверное. Их ведь цвета. И вообще, южан с таким выговором мне что-то не встречалось.

— Ну вот, видишь, — лениво отозвался хромой.

— Но вы больше с ними не воюете?

— Не воюю. По мне, они и так отхватили от моей шкуры добрый кусок, прежде чем выплюнуть. Откуда, по-твоему, у меня хромота? Почему, думаешь, я хожу с тростью?

Зик пожал плечами:

— Потому что вам хочется выглядеть безоружным, но чтобы можно было кого-нибудь подстрелить, когда надо.