Костры амбиций

Шерман закрыл за ними дверь. Ушли. Но он испытал вовсе не облегчение, а глубокую, мучительную тревогу. Он ощущал всеми нервами, что потерпел сокрушительный разгром, хотя, в чем именно он заключался, сам не понимал. Шерман не умел анализировать свои страдания. Над ним совершено подлое насилие — но как это произошло? Каким образом эти два… низкооплачиваемых… скота… ворвались в его жизнь?

Он обернулся — Бонита вышла из кухни и стояла в дверях на краю мраморного пола. Надо ей что-то сказать. Она же знает, что приходили из полиции.

— Эти люди расследуют автомобильную аварию, Бонита.

Слишком взволнованный тон.

— Аварию? — Она таращит глаза, как бы прося: «Расскажите!»

— Да… Я не знаю. У одной из машин был номер, похожий на один из наших. Что-то в этом духе. — Он вздохнул и беспомощно развел руками. — Я сам толком не понял.

— Вы не должны волноваться, мистер Мак-Кой. Они знай, что это не вы.

По тому, как она это произнесла, можно было понять, что вид у него испуганный дальше некуда.

Он вернулся в библиотеку, закрыл за собой дверь, выждал минуты три-четыре. Глупость, конечно, но у него было такое чувство, что не выжди он, пока сыщики покинут здание, и тогда они вернутся назад, вдруг, нежданно-негаданно опять возникнут в комнате, ухмыляясь и жутко подмигивая. Переждав, он позвонил Фредди Баттону домой и попросил передать, чтобы тот позвонил, как только вернется.

Мария. Необходимо с ней поговорить. Рискнуть и позвонить прямо из дома? Неизвестно еще, где она… в «конспиративной квартире»… или дома на Пятой… А вдруг телефон прослушивается. Как быстро это можно подключить?.. Могли они, пока здесь были, установить подслушивающее устройство?.. Спокойно. Нельзя так сходить с ума. Но что, если уже вернулась Джуди, а я не слышал?

Шерман встал из-за стола и снова вышел в свой великолепный холл… Никого… Слышно негромкое металлическое бряканье — клинк, клинк… Это бляхи на ошейнике Маршалла… Такса со скорбным видом, переваливаясь, выходит из гостиной… Когти цокают по мрамору… Колбаса на ножках… Половина его неприятностей — из-за этой собаки… А тебе дела нет ни до какой полиции, верно?.. Поесть и погулять, погулять и поесть… Из-за двери высунула голову Бонита… Как бы чего не пропустить. Полицейские, это ведь так интересно… Шерман смотрит на нее с осуждением.

— О, я думать, что миссис Мак-Кой вернуться домой, — оправдывается она.

— Не беспокойтесь, — отвечает Шерман. — Когда миссис Мак-Кой и Кэмпбелл вернутся, вы их услышите. (А до той поры не суйте, пожалуйста, нос в мои дела.)

Бонита правильно поняла его интонацию и скрылась на кухне. Шерман вернулся в библиотеку. Надо рискнуть и позвонить. И как раз в эту минуту открылась дверь с площадки в квартиру. Джуди и Кэмпбелл.

Как быть? Каким образом теперь связаться с Марией? Лучше, наверно, сначала сказать Джуди про посещение полиции. Иначе все равно Бонита расскажет.

Джуди смотрит на него вопросительно. Что это за туалет на ней? Белые фланелевые брюки, белый свитер и какой-то новомодный черный пиджак с широченными подложенными плечами… рукава отвернуты по самый локоть… и нелепые широкие лацканы чуть не до пояса… А вот Кэмпбелл в школьной темно-красной вязаной паре и белой блузке с круглым воротничком выглядит как настоящая леди… Почему это в наши дни маленькие девочки ходят одетые, как порядочные взрослые дамы, а их мамаши одеваются как пятнадцатилетние хулиганки?

— Шерман, — озабоченно спросила Джуди, — что-то случилось?

Сказать ей про полицию прямо сейчас? Нет! Надо выйти на улицу и позвонить Марии!

— Да ничего, — отмахивается он. — Я просто собирался…

— Папа! — Кэмпбелл подходит к его ноге. — Видишь у меня карты?

Карты?

Она протягивает отцу три маленькие игральные карты: туза червей, туза пик и туза бубен.

— Какие они? — спрашивает ребенок.

Что значит какие?

— Не знаю, моя хорошая. Просто карты.

— Да, но какие?

— Постой минутку, дорогая. Джуди, мне надо ненадолго уйти.

— Ну, папа! Какие они?

— Это ей дал волшебник, — пояснила Джуди. — Скажи ей, что это за карты, — и чуть кивнула, как бы говоря: «Сделай, как она просит, ей хочется показать фокус».

— Когда вернусь, — говорит он дочери. — Я должен ненадолго уйти.

— Ну, папа же! — Она прыгает вокруг, тянет карты к самому его носу.

— Потерпи немножко, детка!

— Ты уходишь? — удивляется Джуди. — Куда?

— Мне надо заскочить на минутку…

— Папа! Скажи, какие это карты!

— … к Фредди Баттону.

— Па-па!

— Тише, — говорит ей мать. — Перестань шуметь.

— Папа… смотри! — Три карты танцуют у него перед глазами,

— К Фредди Баттону? А ты знаешь, который час? Нам уже пора собираться.

— Ну скажи, какие они, папа!

Господи! Совсем забыл! Они же должны были ехать на обед к этим кошмарным Бэвердейджам! Знакомцы Джуди… ходячие рентгенограммы. Сегодня? И думать нечего!

— Я, право, не знаю, Джуди. Я… неизвестно, как долго я задержусь у Фредди. Мне очень жаль, но…

— Что значит «право, не знаю»?

— Па-апа! — сейчас расплачется.

— Бога ради, Шерман, посмотри ты на ее карты.

— Нельзя говорить «бога ради», мама!

— Ты совершенно права, Кэмпбелл. Я не должна была так говорить.