Костры Фламандии

– В походе казаки не пьют, господа! – счел необходимым сообщить им Гяур, остановившись. – Насколько мне известно, это давняя традиция. Воина, нарушившего ее, нередко предают смерти.

– Армия, в которой употребление вина во время похода карается смертной казнью? Вы видели нечто подобное, Морель? – без особого задора спросил д’Артаньян, пристально присматриваясь к судам испанцев. – Очевидно, никакая иная армия подобной жестокости не знает.

Поняв, что имеет дело с целым караваном судов, капитан первого сторожевика сбавил ход и, по всей вероятности, стал поджидать остальные суда, чтобы выстроить их для атаки. При мысли о ней мушкетер поежился.

«Хотя бы дело дошло до абордажа! Хотя бы сошлись!» – словно заклинание, мысленно произносил лейтенант, опасаясь, что артиллеристы сделают свое дело на расстоянии, не доведя схватки до абордажных боев. Как всякого человека, впервые столкнувшегося с реальной опасностью на море, такая мысль откровенно страшила его.

– Мне пришлось бы дезертировать из этой армии на второй же день, граф. Даже если бы командование ею было поручено вам, – все еще довольно беззаботно парировал де Морель. – Вы уж извините.

– Нет, Морель, похоже, вы так на всю жизнь и останетесь сержантом Пьемонтского полка. Да-да, только так, и не спорьте со мной. Могу лишь признаться, что мне искренне жаль вас.

– Но, господин д’Артаньян…

– Понял. Не тратьте слов, де Морель, – перебил его гасконец. – Дуэль – как только эта посудина бросит якорь.

– В принципе, мы могли бы сразиться и на борту, – неуверенно подсказал де Морель.

37

– Пан Кржижевский! – донеслось с крепостной стены, опоясывающей имение известного на Брацлавщине шляхтича. – Там пятеро драгунов. Поручик требует впустить их.

Хмельницкий и Кржижевский переглянулись и неспешно поднялись из-за небольшого столика, стоявшего в саду посреди просторной беседки.

– Как же им удалось найти нас? – сдержанно спросил отставной майор.

Однако полковник воспринял этот вопрос как сугубо риторический. Тем более что теперь уже совершенно не имело никакого значения то, каким образом одному из посланных коронным гетманом разъездов удалось напасть на его след. Главное, что убежище обнаружено.

– Мое пребывание здесь и так слишком долго оставалось тайной, – признал Хмельницкий.

– Но почему все, что происходит в этом имении, должно быть известно всему миру?

– Ваша светлость! – не унимался часовой. – Поручик требует!..

– Что значит – «требует»?! – направился Кржижевский к воротам. Услышав шум, туда же бросились и полтора десятка надворных казаков, охранявших его поместье. – Передай поручику: те, кто когда-либо требовал открыть эти ворота, под ними же потом и оставались.

Но драгуны сами расслышали его ответ. Когда ворота открылись, располневший, с обвисшими щеками сорокапятилетний поручик увидел, что хозяин этой фамильной крепости стоит в окружении хорошо вооруженных охранников. А чуть поодаль, на аллейке сада, непрошеных гостей поджидает группа казаков. По богатой одежде одного из них поручик безошибочно определил, что это и есть генеральный писарь войска реестрового казачества полковник Хмельницкий. Надо полагать, теперь уже бывший генеральный писарь и бывший полковник.

– Так это вы требовали открыть ворота?! – с вызовом поинтересовался Кржижевский, не давая офицеру опомниться. – Может, вы еще и потребуете усадить вас за стол, а, поручик? Хозяйничайте, хозяйничайте, не стесняйтесь!

– Ясновельможный граф Кржижевский напрасно обиделся, – как можно спокойнее проговорил поручик, въезжая во двор. Вслед за ним подались и четверо других солдат, но пешие охранники сразу же оттеснили их и закрыли массивные железные ворота.

– Поручик Ковальчик, – представился офицер и тотчас же удивленно оглянулся на ворота. Он прибыл, чтобы арестовать Хмельницкого, но, похоже, сам оказался арестованным. – Как это понимать? Я прошу впустить моих солдат.

– Ваши требования непомерны, – подкрутил усы Кржижевский. Почти двухметрового роста, с могучими, хотя уже заметно обвисшими плечами, он и рядом со все еще восседавшим в седле приземистым поручиком выглядел громадиной. – То вы требовали впустить вас, теперь требуете приютить еще и половину эскадрона каких-то проезжих драгун. И соизвольте спешиться! – повысил он голос, берясь за эфес сабли. – Перед вами граф Кржижевский. Вы находитесь в его поместье.

Явно перетрусив, поручик слезал с коня, словно с забора, на котором его застал хозяин сада. Но, спустившись, все же сумел кое-как возродить свой воинственный дух.

– Ясновельможный граф, нам стало известно, что в вашем имении скрывается государственный преступник.

– В моем?! – почти искренне изумился Кржижевский, осматриваясь с такой решительность, будто сейчас же готов был схватить этого негодяя. – Во-первых, в поместье графа Кржижевского никто никогда не скрывается, а со всем своим достоинством пребывает.

– Возможно-возможно, – нервно согласился поручик, понимая, что граф все еще ослеплен своим аристократическим гонором. – Но, слезы Девы Марии, стоит ли придираться к словам?