Костры Фламандии

С минуту оба – капитан судна и дон Эстелло – молча рассматривали флаг на «Женевьеве», потом на двух ближайших к ней кораблях. То, что они видели, казалось невероятным: пять больших французских судов, хотя и не военной постройки, но вооруженных орудиями, без боя сдавались испанским сторожевикам! Комендант настолько был удивлен этим, что не решался оторваться от окуляра трубы, дабы не оказалось, что все, что он видит – морской мираж.

– Что вы на это скажете, комендант? – простуженным голосом прохрипел пятидесятилетний, не в меру располневший капитан-командор.

– Только то, что французам почему-то перехотелось идти на дно. Убедившись, что наши корабли быстроходны, маневренны и отлично вооружены, они решили уладить это недоразумение. Эти лягушатники попросту не ожидали увидеть нас так далеко от берега.

Командор, швырнув в рот горсть табака, вдумчиво разжевал его и процедил:

– Не думаю, чтобы для французского командора это была бы первая в жизни стычка. Мне приходилось видеть, как французские моряки принимали бой даже тогда, когда их корабль выступал против трех мореходов противника.

– Но флаг-то белый, командор. Принимайте решение.

– Что же тут решать? – по-верблюжьи, с достоинством сплевывал тот. – Сближаться – и на абордаж.

– Зачем? Они ведь сдаются. Смотрите: они почти остановились. Пошлите два корабля им в тыл и потребуйте следовать за нами в форт «Мардик».

– Они подчинятся этому требованию лишь тогда, когда наши солдаты окажутся хотя бы на флагманском корабле. В противном случае попытаются прорваться к французским берегам. А дело идет к ночи.

– Не нравится мне все это, господа, – появился за их спинами полковник, командовавший отрядом размещенных на сторожевиках солдат. – Уж слишком быстро французы выявили покорность судьбе. Это на них не похоже.

– Вот и заставьте их по-настоящему просить пощады, – жестко ответил дон Эстелло. – Сообщите на суда, капитан: солдатам и экипажам судов готовиться к абордажу.

– Сигнальщик! – крикнул командор. – Сигнал кораблям: прекратить огонь. Подойти к французам, подняться на борт, захватить их суда.

– Невелика честь нападать на торговые суда, командор, – проворчал дон Эстелло, декларируя явно запоздалое рыцарство. – Но все же будет лучше, если Людовик XIV не досчитается их.

– Пусть постоят у стен форта, – прохрипел капитан. – Даже если они загружены не оружием, а прусским пивом. – И сразу же скомандовал: – Прекратить огонь! Курс на флагманский корабль французов. Приготовиться к абордажу. Если французы не окажут сопротивления, оружие в ход не пускать. Обезоружить и считать их пленными.

И, пока солдаты и часть команды суетились, управляясь с парусами и готовя абордажные крючья, внимательно осматривал в подзорную трубу палубы покачивающихся на волнах французских кораблей, которые, впрочем, уже отчетливо просматривались с его капитанского мостика даже невооруженным глазом.

Он решительно не понимал, что там происходит. У бортов стоят матросы и офицеры охраны. Однако на приближающийся корабль они смотрят скорее с интересом пассажиров, радующихся случайно встреченному посреди океана чужеземному кораблю. Никаких приготовлений к бою. Как, впрочем, и к сдаче корабля. Но почему так происходит? Ведь если капитан действительно намерен сдать команду судна, он должен был выстроить ее и охрану на палубе и сдать оружие. Такова древняя морская традиция, которая определяет ритуал сдачи судна в плен. Однако же по всему видно, что капитан французского судна вообще не собирается этого делать.

41

Поняв, что участь маркиза окончательно предрешена, граф де Моле приказал своему оруженосцу седлать коней.

Приезд оказался крайне неудачным. Встретиться с ним после суда над д’Атьеном графиня не пожелала; пытаться же каким-то образом ухаживать за девушкой после всей этой дурацкой истории с покушением уже бессмысленно. Вообще-то, на ночь глядя отправляться в дорогу не принято, однако де Моле предпочитал заночевать в ближайшем заезжем дворе, чем вновь испытывать гостеприимство хладнокровной, расчетливой владелицы этого мрачного замка.

Выйдя из дворца, он ожидал, пока оруженосец выведет коней, и одновременно размышлял о том, что надо бы все же свидеться с графиней и попрощаться.

– Уж не собираетесь ли вы покинуть нас? – появился по ту сторону двора Кара-Батыр.

– Собрался. И прошу передать графине, что хотел бы откланяться и лично засвидетельствовать…

– Тотчас же передам, – перебил его татарин. Взгляд его при этом был устремлен в сторону крепостной стены.

«Да ведь где-то там, в башне, очевидно, творит последние молитвы маркиз д’Атьен, – вспомнил де Моле. – Каково ему сейчас, жалкому интригану! Правда, ты не многим лучше его. Но нельзя же, в самом деле, опускаться столь низко».

– Ждите здесь, я сообщу графине, – попытался остановить его Кара-Батыр, считая, что граф решил направиться в покои графини без доклада.