Костры миров (сборник)

Я вздохнул... Это была затея шефа - сунуть меня в пекло сельвы... Работы, ведущиеся на Трансамазонике, не нуждались, на мой взгляд, в присутствии двух постоянных корреспондентов - в одном из поселков второй месяц сидел мой напарник Фил Стивене, и его репортажей вполне хватало на вторую полосу "Газет бразиль".

Но, как говорил шеф, газетчик вовсе не становится плохим газетчиком, если занятия его иногда прерываются беспокойными путешествиями...

Итальянка, сидящая в соседнем кресле и, как я понял из ее слов, обращенных к соседу, летящая в Манаус, к дяде, прочно обосновавшемуся на новых землях, подозвала стюардессу. Пользуясь случаем, я заказал кофе. Но его не успели принести. Я услышал:

- Простите, вы не от "Газет бразиль"?

Подняв голову, я увидел человека в шелковой куртке. Чуть пригнувшись, будто боясь задеть головой широкие плафоны потолка, он ждал ответа, и меня поразило, как нервно подрагивал под его нижней губой поврежденный когда-то мускул. Шрам был неширок, но портил лицо и накладывал на весь облик этого человека отпечаток презрительного равнодушия.

- Я узнал вас, - помедлив, произнес он. - У меня есть фотография мастера Оскара Нимайера с группой людей из компании "Новокап" *. Фотография выразительна, и не стоит большого труда узнать вас. Я - уруг

* "Новокап" - компания, созданная в свое время специально для строительства новой столицы Бразилии - города Бразилиа.

ваец. Мое имя - Репид. Хорхе Репид. Я лечу в Манаус, отчасти и по делам мастера.

У меня цепкая память на имена, но это - Хорхе Репид - в памяти не всплывало. Расстегнув ремни, я привстал, потому что говорить через голову итальянки было неловко. Уругваец кивнул:

- В салоне можно выкурить по сигарете.

Вежливо пропустив меня, он пошел позади, размеренно, не торопясь, будто подсчитывая кресла далеко не заполненного самолета. Решив узнать его отношение к мастеру, я повернулся.

- Идите! - с угрозой сказал уругваец. Его глаза будто выцвели, кожа на лице обтянула мускулы. Куртку он успел расстегнуть, и на меня глянул ствол короткого автомата.

- Пристегнуться! - крикнул Репид по-португальски, отступая к стене салона, чтобы видеть всех пассажиров. - Руки на спинки кресел!

Ошеломленные пассажиры выполнили приказ. Руки взметнулись вверх, как крылья причудливых бабочек.

Прямо перед нами проснулся вялый толстяк с тяжелым опухшим лицом. Его соседка, торопливо выкрикнув что-то, заставила его поднять руки, и мне стало не по себе - такой глубокий и безвольный страх отразился в глазах толстяка.

- Этот человек, - сказал уругваец, указывая на меня, пройдет вдоль рядов и обыщет каждого. Ему нужны не деньги. Он должен знать, нет ли у вас оружия. И не стоит предпринимать против него каких-либо акций. Он такой же пассажир, как все вы.

Пассажиры безмолвствовали.

- Идите, - сказал уругваец, подтолкнув меня стволом автомата.

Впервые он улыбнулся. А может, это снова дрогнул шрам под его выпяченной нижней губой. Одежда толстяка (он был первый, кого я коснулся) оказалась насквозь мокрой.

- Вам плохо? - спросил я.

- Молчать! - одернул нас уругваец, и, сжав зубы, я приступил к обыску.

Ощупав карманы худого матроса и двух представителей транспортной конторы Флойд (как явствовало из монограмм на их портфелях), я подошел к итальянке.

- Нет, - сказала она с отчаянием. - Вы не сделаете этого!

"Никто не уберегся от страха, - подумал я. - Пять минут назад все вели нормальную жизнь, читали, пили кофе, разговаривали, сейчас же страх разбил всех..." Я искал способ успокоить итальянку, но она уже ничего не могла понять и только все глубже вжималась в кресло, будто я был страшнее любого насильника... Но, занимаясь итальянкой, я вдруг увидел другое - человек, сидевший прямо за ней, невзрачный, незапоминающийся, одетый в мятую полотняную куртку, местами вытертую почти до дыр, быстро подмигнул мне. Он сделал это деловито и весьма убедительно. И, выигрывая для него время (я очень надеялся, что это не просто сумасшедший, а специальный сопровождающий авиакомпании), я спросил итальянку:

- Принести воды?

Это звучало почти насмешкой, но никакие другие слова просто не пришли в голову. Повернувшись к уругвайцу, я пояснил:

- Женщине плохо.

- Продолжайте свое дело! - крикнул он.

И в этот момент я бросился на пол. Я не пытался укрыться за креслами, на это у меня не было времени, а просто упал на запыленную ленту цветной ковровой дорожки. Выстрелы один за другим раскололи тишину, так долго царившую в салоне. И лишь когда они смолкли, я вскочил. Уругваец сползал на пол салона, цепляясь руками за стену и откинув голову так, будто ее оттягивали петлей.

Он сползал прямо под ноги толстяку, и женщина, сидевшая с ним рядом, закричала.

- Сидеть! - крикнул я пассажирам и сорвал автомат с шеи убитого... Что делается в переднем салоне?

Порог оказался неожиданно высоким. Я споткнулся и тотчас получил тяжелый удар в лицо. Я не успел даже вскрикнуть, у меня вырвали автомат и повалили на пол.

Высокий курчавый человек в такой же куртке, какая была на убитом уругвайце, наклонился ко мне и быстро спросил:

- Ты стрелял?