Костры на берегах

Но вот что примечательно. В некоторых фразах, где неожиданно возникают в тексте «беормы», четкое «я» Оттара, столь для него характерное, оказывается заменено множественным числом! Создается впечатление, что к «дуэту» Оттара и поясняющего его рассказ писца, называющего Оттара, как и короля, в третьем лице, присоединяется голос Вульфстана, рассказывающего об их совместной поездке на восток — сначала к западным славянам, в «страну вендов», а потом — к эстам, под которыми подразумеваются отнюдь не современные эстонцы, а пруссы, древние айсты… Так, может быть, «беормы» — совсем не бьярмы и никакого отношения к плаванию Оттара на север не имеют? И попали они в это место благодаря ошибке редактора, а на самом деле принадлежат рассказу Вульфстана?!

Проверить эту догадку можно было, только еще раз самым внимательным образом изучив текст англосаксонского подлинника, не доверяя прежним переводам.

Когда мне удалось проделать эту работу, я увидел, что мои предположения подтвердились: в переводах оказались весьма существенные ошибки. Теперь, выправив их, я мог выделить из текста рассказ Оттара, набранный обычным шрифтом, отметить курсивом пояснения писца, редактора или переписчика (глоссы), а разрядкой выделить фразы, с наибольшей вероятностью принадлежащие Вульфстану.

Итак, Оттар «сказал, что однажды захотел испытать, как далеко на север тянется эта земля и живет ли кто-нибудь на севере этой пустыни. Тогда он поехал на север, держась берега, и в течение трех дней пути эта пустыня была у него по правому борту, а открытое море — по левому. Тогда он достиг таких мест на севере, дальше которых на север не плавают даже охотники на китов. Тогда он поплыл дальше, на север, сколько мог проплыть в другие три дня. Там или берег сворачивал на восток, или же море врезалось в берег, он не знает; но он знает, что там он ждал западного и отчасти северного ветра; дальше на восток он плыл вдоль берега столько, сколько мог проплыть за четыре дня. Тогда он должен был ждать прямого северного ветра, потому что берег здесь поворачивал прямо на юг или же море вдавалось в берег, — он не знает. Тогда он поплыл прямо на юг вдоль берега столько, сколько он мог проплыть за пять дней. Там большая река вела в глубь страны. Тогда вошли они в эту реку, но не решились по ней подняться, опасаясь возможного нападения; эта земля была заселена по одной стороне реки.

Он совсем не встречал населенной земли с тех пор, как он покинул свой домашний очаг. И на всем его пути по правому борту была необитаемая земля, разве что рыбаки, птицеловы и охотники, которые все были финнами; а по левому борту у него было открытое море. Тогда беормы очень плотно населяли свою землю; но они побоялись на нее вступить.

Что касается земли терфиннов, то она необитаема, если не считать охотников, рыбаков и птицеловов.

Многое рассказали ему беормы о своей родной стране и о странах, которые к ней прилегают;но он не знает, насколько это правда, потому что сам он этого не видел, показалось ему только, что финны, как и беормы, говорят почти на одном языке. Вскоре он поехал туда, не только чтобы снова увидеть эти края, но и за китами-единорогами, потому что у них на зубах хорошая кость — несколько таких зубов они привезли королю, — а их кожи очень хороши для канатов. Этот кит был значительно меньше других, он был не больше семи локтей. Самая же лучшая охота на китов у него на родине; они достигают там сорока восьми локтей длины, а самый большой — пятидесяти локтей. Там, сказал он, с шестью лодками он убил за два дня шестьдесят китов…».