Костычев

Авдотья Николаевна и сам Костычев были большими любителями русской старины, у них в доме была кое-какая старинная мебель и посуда, приобретенные по случаю. Все это очень пригодилось Ге в его работе над новой картиной. В. В. Стасов писал об этом в своей книге о Ге: «В доме у своих друзей Костычевых, в Петербурге, он нашел также мебель и разные предметы времени 20-х годов, вполне однородные с мебелью и разными предметами, виденными им в Псковской губернии, и потому писал с них с натуры в Петербурге все, что ему надо было для картины. Стол, кресла, ширмы, лампа прямо нарисованы и написаны им с того, что он видел у Колычевых».

Картине, когда она была окончена, дано было другое название: «Пушкин в селе Михайловском». Она очень понравилась Н. А. Некрасову, и он приобрел ее для себя.

Во время посещения костычевской квартиры Ге толковал не только о живописи, но разговор заходил и о литературе, философии. Больше всего Ге любил говорить об А. И. Герцене, которого он хорошо знал лично и буквально обожал. «Кто жил сознательно в 50-х годах, — писал Ге, — тот не мог не испытать истинную радость, читая Искандера{Искандер — литературный псевдоним А. И. Герцена.} «Сорока-воровка», «Письма об изучении природы», «Дилетантизм и буддизм в науке», «Записки доктора Крупова», «Кто виноват?», «По поводу одной драмы», наконец, первый том «Полярной звезды». Были и другие писатели, но никто не был так дорог своею особенностью, как Искандер…

Герцен был самым дорогим, любимым моим и жены моей писателем. Я подарил своей жене, еще невесте, его статью «По поводу одной драмы», как самый дорогой подарок».

Находясь в Италии, Ге близко сошелся с Герценом и написал его портрет. «Великолепный, живой портрет Герцена поражал всех», — вспоминал И. Е. Репин. Портрет этот с автографом великого революционера-демократа Ге показывал только ближайшим друзьям: имена Герцена и Чернышевского были под полным запретом.

Ге с таким воодушевлением говорил о Герцене, что Костычевы глубоко заинтересовались его произведениями, доставали они их у того же Ге. Важное значение для Костычева имело знакомство с философскими воззрениями Герцена. В. И. Ленин в своей статье «Памяти Герцена» писал: «В крепостной России 40-х годов XIX века он сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени… Герцен вплотную подошел к диалектическому материализму и остановился перед — историческим материализмом»{В. И. Ленин. Сочинения, т. 18, стр. 9—10.}.

Герцен материалистически подходил к объяснению явлений природы, он был горячим приверженцем теории развития в естествознании, подчеркивал прогрессивный для своего времени характер идей, выдвинутых Ч. Ляйелем в геологии, Ламарком и Жоффруа — в биологии. Герцен широко пропагандировал работы передовых русских ученых, например М. Г. Павлова, а также профессора Московского университета К. Ф. Рулье (1814–1858), выдающегося русского биолога, одного из предшественников Дарвина в России.

Явления природы изучать надо не только в развитии, но и в их взаимной связи — вот чему учил Герцен.

«Природу остановить нельзя, — читаем мы у него в «Письмах об изучении природы», — она — процесс, она — течение, перелив, движение… Смотрите на нее, как она есть, а она есть в движении; дайте ей простор, смотрите на ее биографию, на историю ее развития, — тогда только раскроется она в связи… Ни человечества, ни природы нельзя понять мимо исторического развития».

Природа полностью познаваема. Ее познание вооружает человечество методами управления природой, переделки ее; здесь Герцен как бы перекликался с Чернышевским. Только идеалисты, реакционеры от науки думают, что природа непознаваема и ее нельзя подчинить и преобразовать. На все «проклятия идеалистов» настоящие ученые, как писал Герцен, «молча отвечали громко то пароходами, то железными дорогами, то целыми отраслями науки, вновь разработанными, как геогнозия{Вышедшее теперь из употребления наименование геологии. — И. К.

} политическая экономия, сравнительная анатомия, то рядом машин, которыми они отрешали человека от тяжких работ».

Побеждает всегда только передовое, прогрессивное — это характерно и для общественной жизни, и для философии, и для естествознания. «Все то, что останавливается и оборачивается назад, каменеет, как жена Лота, и покидается на дороге. История принадлежит постоянно одной партии — партий движения», — писал Герцен.

Естественно, что эти идеи выдающегося русского философа оказали значительное влияние на Костычева, как и на многих других передовых русских ученых, — Читая Герцена, Костычев вновь теоретически осмысливал то, к чему он и сам уже подходил, но подходил еще ощупью. Ведь и он считал, что решение любого агрономического вопроса должно основываться на всестороннем обсуждении, должно учитывать связи этого вопроса с другими. Только такой комплексный, целостный подход к явлениям природы и сельскохозяйственному производству может обеспечить научный и практический успех.