Костыли за саксофон. Дюжина грустных и весёлых настроений

– А это мы сейчас увидим, – сказал папа маленькой девочки, подошёл к глыбе и дотолкал снежный шар до крепости. Вася видел, что снежный тролль скуксился, выпятил нижнюю губу и пропал.

– Ах, так! – сказал Филипп.

– Да так, – сказала маленькая дочка большого папы. – Мой папа – штангист.

– Ну и что. Подумаешь. А я спортивным ориентированием занимаюсь.

– Что-то с крепостью ты плохо сориентировался, – усмехнулся папа маленькой девочки. – Хочешь: я помогу, подкачу и к твоей крепости бесхозные комья? Хотя… на, мой взгляд, лучше строить одну общую крепость.

– Да. Вместе, – поддакнула девочка. – Тогда враги точно не пройдут.

– Вот ещё: вместе! – сказал Филипп. Он раздосадованный до крайности сначала почти ушёл, но потом вернулся, стал наскакивать на свои комья-глыбы. Он прыгал и прыгал на комья, старался разрушить их, чтобы не досталось ни-ко-му. Но снег был липкий, тяжёлый и сырой, и рушить комья было не намного легче, чем толкать их. Но всё-таки Филипп кое-как, наполовину, на четвертину, разрушил все «бездомные» комья. И убежал, насколько это было возможно, по проваливающемуся снегу.

– Ни себе, ни людям, – удивился папа маленькой девочки. – Ну. Передохнули и поехали!

– Это у него просто прыгучее настроение, – сказала девочка.

Тогда была весна, март. Сейчас был январь. Снежно и морозно. И Филипп конечно же нарисовался к вечеру. До вечера тоннель прожил; с небольшими повреждениями, но прожил. Перед Филиппом тоннель не устоял. Филипп проломил потолок.

Вася хотел обозвать Филиппа, но вспомнил прошлогодний случай и спросил:

– Прыгучее настроение?

Филипп озадачился: смеются над ним, что ли? И Филипп тоже в ответ рассмеялся?

– Ты строй, строй. Ещё построишь – я ка-ак прыгну! И всё переломаю.

– Как выскачу, как выпрыгну! – передразнил Вася.

– Чиво?

– Ничего. Сказки надо читать, ха-ха, – Вася заставил себя рассмеяться, чтобы друг-враг не заметил, что ещё чуть-чуть, и Вася расплачется от обиды. Столько сил потратил, и всё оказалось зря. Вероломство Филиппа не знает границ.

Через неделю Вася вышел без лопат, на разведку. Прогулялся в лесопарк на поле, вспомнил, как давно лепил он здесь по липкому снегу крепость, как тогда было серо, мокро и сыро… Сейчас небо было ярко-голубое как краска из банки гуаши. Снег переливался, как драгоценности в сундучке у работящей девушки, которым её награждали поочередно, переходя из сказки в сказку, Бабушка Метелица, Морозко и Двенадцать месяцев.

На поле проходили соревнования. Мальчики и девочки, уставившись в картонки, прикреплённые к груди, уходили в лес кто по лыжне, а кто и по целине, чтобы срезать сразу, с первых метров. Это соревновались ориентировщики, и Филипп был там.

«Так, так, так», – Вася довольно, потёр варежка о варежку, вернулся домой, взял лопаты, вышел во двор на прокоп. Сегодня он решил копать лабиринт, потому что снежные глыбы за неделю образовали второй ряд – машины всю неделю сваливали снег с дороги. Вася копал спокойно, надеясь, что детей с прыгучим настроением больше не найдётся. Но они нашлись. Пришла девочка. Познакомились. Её звали Маша. Вася сначала принял её за талантливую – она копала руками, без всяких лопат. Но, прокопав собственный тоннель и обустроив собственный тупик, Маша заявила:

– А теперь я буду делать дизайн.

Она набрала обледенелых комков с верхушек снежных глыб и положила их перед входом в тоннель.

– Красиво? – спросила Маша. – Это вот ниша, это шкаф-купе, а это тёплый пол.

Вася молчал: где тут красота? Какой тёплый пол, когда на улице минус пятнадцать?

– Красиво? Я тебя спрашиваю!

– Красиво, – согласился Вася, чтобы не обижать дизайнера Машу. – Но тёплый пол – лишний.

Лучше бы Вася не говорил про лишнее. Маша вдохновилась, услышав это. Она будто только этого и ждала:

– Значит, нужен ремонт. Я теперь буду прыгать, пока крышу не проломлю.

– Не надо! – попросил Вася.

Но Маша будто и не слышала:

– Я иногда думаю: если дома сильно прыгать по полу, можно пол проломить и на соседей упасть?

– Если несущей стены нет, то вполне реально, – послышался хриплый голос.

Это был какой-то незнакомый Васе мальчик, взрослый мальчик, большой, он всё время кашлял.

– Я тут к бабушке приехал на Днюху, кхе. Думал – тоска тут, кхе-кхе-кхе. А у вас ничего: весёленько. Чё за хибару ваяете, кху?

– Вали! – сказала девочка. – Я сама тут ломаю.

– Эй, пацан! – крикнул Вася. – Давай с тобой с разных сторон копать. Я лабиринт выкапываю. Уже три тоннеля есть.

– Давай, кхе! – прохрипел мальчик и не тронулся с места.

– Не лезь, кому сказала! Мы уже построили! Построили! – Непонятно кому кричала Маша. Никто к ней не лез. Маша стала прыгать, пытаясь проломить «крышу».

Вася стал обкидывать Машу снегом, а большой мальчик стоял и кашлял, и полоски на его куртке отражали солнце.

– Мама! Мам! – закричала, обращаясь к подъезду, Маша и зловеще прошипела Васе: – Сейчас тебе моя мама задаст.

И мама девочки действительно задала Васе. Она погрозила кулачищем из окна и что-то прокричала, Вася не разобрал что.

– Если ей что-нибудь сделаешь, кхе, я тебе покажу, кха-кха, – вдруг пригрозил Васе и большой мальчик, он даже кашлять перестал.