Костыли за саксофон. Дюжина грустных и весёлых настроений

– А мои всё при мультиках – да при мультиках.

– Я тоже при мультиках – говорил Вася. – Я без мультиков жить не могу.

– Да. Но ты же успеваешь лепить!

– Да они сами лепятся, между делом, – отмахивался Вася. В душе-то он своё пластилиновое зверьё любил. Но не показывал этого.

Когда Вася пошёл в школу, пластилиновое увлечение сменилось на глиняное – Вася увидел в учебнике по «окружай-миру» древнегреческие вазы. И потребовал гончарный круг.

Мама со вздохом купила. Игрушечный, на батарейках. И глину мама купила. Пошли по квартире вазочки. Из белой глины, из красной. Скоро эти вазочки заняли все подоконники.

Вася требовал, чтобы мама ставила в вазочки цветы. Мама сказала, что вазочку нужно обжечь, а так – нельзя, глина размокнет. Вася стал просить у мамы духовку напрокат, только на время обжига. Мама духовку берегла. Лариса пекла в ней печенье и торты – на покупные торты мама старалась не тратиться. Но мама не могла сказать Васе, что духовку жалко. Мама сказала:

– Вася! Обжиг проходит при огромной температуре! В духовке таких температур нет.

Вася сказал:

– Хочу туда, где можно поделки обжигать.

И пришлось маме задуматься о кружке по лепке. Мама сказала старшей дочери:

– Ларис! При случае узнай в художке про лепку.

– Да что узнавать, там платно все лепят по воскресеньям. И мы тоже лепим, но по будням и бесплатно. Но мы отлыниваем. Неохота никому лепить, скульпторов среди нас мало.

– Ну узнай, сколько стоит. Запиши его. Квитанцию принеси.

И Лариса всё узнала, квитанцию принесла.

Вася стал ходить на лепку, и подоконники «вздохнули» спокойно: они без вазочек как-то лучше себя чувствовали, эти подоконники, свободнее. Вазочки же к тому времени «переехали» на балкон, многие превратились в черепки – необожженная глина хрупка. Вася не расстраивался:

– Черепки – это всё, что дошло до нас от египтян! – говорил Вася. – Черепки, то есть битая посуда, никому была не нужна.

– Кому это никому? – спросила мама.

– Ну, ворам, которые гробницы грабили.

– И что?

– А вот что. Учёным черепки достались. По черепкам возраст истории Египта определяют.

– Как это?

– Как-то под микроскопом, как-то по звуку «ультро».

– Кто это тебе такой бред сказал?

– Чернявский ему рассказал, – откликнулась Лариса. – Пришёл ко мне на День Рождения. А всё только с Васей болтал.

– Понятно, – вздохнула мама. – Раз Чернявский, значит не бред.

И не стала мама черепки выбрасывать. Черепки доисторические, в смысле до того времени, как Вася на лепку стал ходить.

От лепки ещё плюсы случились. Пол в квартире стал не такой липкий, всё реже и реже попадались цветные пластилиновые кусочки, глазки и ноготки – старые-то постепенно отколупливались, а новых не прибавлялось. Только на старом полированном шкафу, который мама называла то «гробом», то «осколком старой эпохи», фигурки продолжали жить – они замерли на стенке шкафа и любовались своим отражением в полировке. Этим фигуркам, динозаврам и чудищам, было всё нипочём, и то, что они на вертикальной стенке висят, их вполне устраивало.

Оказалось, что занятия по плаванию очень в лепке помогают. Скульптору сила нужна недюжая, богатырская: чтобы глину вымесить, чтобы лепить, руки должны быть сильные. И ноги тоже – Вася лепил стоя.

– Мне так удобнее, больше размах, – объяснял Вася, когда приходил домой после занятия и валился на кровать «без ног», без задних и без передних, по меткому выражению Чернявского.

Шли годы. Лепка дорожала. В два раза подорожала с того момента, как Вася пошёл. Но приходилось платить. Уже Васина работа, касатка в виде вазы, красовалась в стеклянной витрине постоянной экспозиции школы искусств. Другую Васину работу, огромную сову с человеческими глазами, поставили в кабинет большого чиновника, а композицию с подосиновиками и слизнями поставили в витрину перед кабинетом директора – там у секретаря все платники договора заполняли. Композиция «Гриб-мушкетёр» стояла в витрине небольшого музея при входе в зал современного искусства, а огромный индюк на целых десять кило веса поселился в детском саду, к этому индюку всех детей подводили, которые не хотели в садик идти, и после того, как детёныш видел индюка, то сразу капризничать переставал. Ребёнку говорили:

– Смотри: у нас в садике даже индюки живут круглый год, а ты только до обеда останешься.

Все знакомые, друзья и друзья друзей получали в подарок от Васи фантастических существ. Друзья – деньгохранилища с уткой Скруджем, сестра Лариса – страшную хэллоуинскую тыкву, Чернявский – череп, только уменьшенного размера, а тренер Лаврентий Леонидович керамического крокодила Гену в плавках. Соседка тётя Аида не могла налюбоваться на медведей-музыкантов: один на балалайке играет, другой на гармошке, а третий ни на чём не играет, просто сидит на пеньке, грустит.

– Вася! Ты бы мишку с саксофоном вылепил! – просила тётя Аида.

– Нет. Саксофон – не медвежий инструмент, – говорил Вася.