Кот ушел, а улыбка осталась

Париж. Аэропорт Шарль де Голль. Сижу в кресле. Жду вылета. Глаза слипаются: всю ночь отбирал дубли. Вдруг слышу:

— Здравствуйте, Данелия.

Поднимаю голову. Передо мной космонавт Георгий Гречко — улыбка искренняя, глаза озорные, прическа ежик.

— В Москву летим? — спросил он.

— В Москву.

— У вас какое место?

— Не помню, — достал билет.

— У вас первый класс? (На картине «Паспорт» я летал первым классом.) И у меня первый. Там попросим и сядем рядом.

— С удовольствием.

— Я задумал киносценарий писать, хочу посоветоваться. Можно?

— Ну конечно!

— Тогда договорились. Пойду воды куплю. Вам принести?

— Нет. Спасибо.

Гречко пошел, его все узнавали, оглядывались. А я приуныл: «Попался! Хотел в самолете выспаться». Вернулся Гречко с водой:

— Георгий Николаевич, у вас какой рейс? Тут у них, оказывается, в Москву два подряд.

Я снова достал билет.

— 2544.

— А у меня 2144, через полчаса после вашего.

— А, жалко, — обрадовался я.

Объявили мою посадку. Попрощались. Прошел на свое место, сел в широкое и удобное кресло первого класса, скинул ботинки, вытянул ноги. И заснул. Летим. Слышу, кто-то шепчет:

— Георгий Николаевич, если вы спите, то спите...

Открываю глаза — Гречко.

— Я не сплю, Георгий Михайлович.

— Я рейс поменял.

«Попался!» — подумал я и сказал:

— Это хорошо!

— Георгий Николаевич, пойдемте, я там занял два места.

Я встал. Пошли.

— Гречко, — перешептывались пассажиры. Места легендарный космонавт нашел только в последнем ряду, у туалета. У окна спала пожилая женщина. Я сел рядом с ней, в среднее кресло. Гречко в крайнее, у прохода.

— Значит так, Георгий Николаевич, пока это только наброски, особенно не придирайтесь... — начал Гречко.

— Извините, что отвлекаю, — парень с другой стороны прохода протянул блокнот с ручкой, — не могли бы вы...

— Молодой человек, извини, давай потом... Только не обижайся.

Гречко повернулся ко мне и начал рассказывать свой сюжет. Рассказывал он хорошо, увлекательно. Действие, естественно, было связано с космосом. Когда он закончил, я сказал:

— Ну что же, все интересно...

— Извините, — парень с другой стороны прохода снова протянул свой блокнот, — а теперь можно?

— Подожди, я сам скажу, когда... Георгий Николаевич, а вы взялись бы такое кино снимать?

— Георгий Михайлович, все очень интересно, но это не моя тематика.

— А кого посоветуете?

— Надо подумать.

Гречко повернулся к парню с блокнотом.

— Ну, молодой человек, давай, — взял у парня блокнот, — кому писать?

— Извините, товарищ Гречко, но мне надо, чтобы режиссер Данелия написал.

— Прости. — Гречко смутился и положил альбом мне на столик.

— Пишите, — начал диктовать молодой человек. — Клубу авиамоделистов-самодельщиков «Пепелац» города Йошкар-Ола, режиссер фильма «Кин-дза-дза!» желает процветания и всяческих малиновых Ку! Число и ваша подпись.

В Москве мы несколько раз созванивались с Георгием Михайловичем, но так и не встретились.

Член правления

На следующий день после ужина «У Иосифа» мы с Константином полетели в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Николасом Кейджем. Аркадий остался в Нью-Йорке по своим писательским делам. Поселились в Голливуде, в гостинице «Хилтон». Константин кому-то долго звонил и наконец радостно сообщил, что агент Николаса Кейджа примет нас сегодня, в три часа.

Офис агента занимал весь 27-й этаж, а кабинет был размером с баскетбольную площадку, и из него открывался вид на весь Лос-Анджелес и океан. За столом сидел полный краснощекий мужчина лет пятидесяти, как положено, в подтяжках и с сигарой в зубах.

— Он по-английски говорит? — спросил агент Константина, показав на меня сигарой.

— Говорит, но плохо...

— А как он будет работать с актером?

— Через переводчика.

— В мировом прокате его фильмы были? — спросил агент.

— Его фильмы получили призы на фестивалях в Канне, Венеции, Берлине... — начал перечислять Константин.

— Не имеет значения, — перебил его агент. — Мировой прокат — это когда фильм выходит во всех кинотеатрах мира. И в Африке, и во Франции, и в Вашингтоне. Везде.

— В мировом прокате мои фильмы не были, — сказал я.

— А какие фильмы делали вы, сэр? — спросил агент Александрова.

Константин назвал.

— Не слышал.

— Это французские картины.

— Все ясно, — агент посмотрел на часы и сказал, что Кейдж очень занят и в этом году встретиться с вами не сможет.

И я понял, что и господин Данелия из России, и господин Александров из Франции для американского агента люди из глухой провинции. Дикари.

Вернулись в гостиницу. Теперь, когда сказали, что Кейджа мы не увидим, я считал, что только Кейдж и именно Кейдж должен играть Мераба.

Что делать? Позвонил Яше Бронштейну (моему бывшему ученику, который уехал в Америку) разузнать, как еще можно выйти на недосягаемого Николаса Кейджа.

— Очень просто, — сказал Яша. — Вы же с Копполой знакомы, позвоните ему.

— А при чем тут Коппола?

— Николас Кейдж его родной племянник.

Через час Яша был у меня, и мы звонили Копполе в Сан-Франциско. Ответил мужской голос.

— Его нет, а кто его спрашивает?

— Советский кинорежиссер Джордж Данелия, — сказал Яша.

— Привет, Джордж, как поживаешь?!

— Я не Джордж, я переводчик.

— Он там? Дайте ему трубку.

— Я слушаю.