Котел

– Пан Синькорский, как у вас с английским?

Пан Синькорский встал и намеревался выйти, он понял, что его удаляют.

– Садитесь, садитесь. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Окей, зер гут и пошла ты на задница, – ответил посол сразу на трех языках.

– Тогда садитесь и слушайте. Как вы знаете, мы вложили, мы, то есть Америка, крупную сумму в Украинскую революцию и видим, что повстанцам жизнь на Майдане нравится. Украина голодная, работы нет, а на Майдане платят от двадцати до пятидесяти долларов в день. Казна у такой великой и богатой страны, как Америка, тоже не бездонна. Нам нужно кончать с революцией в Киеве, а это значит, надо убрать Януковича, лишить его поста президента и водрузить на престол Яйценюха. Для этого завтра или послезавтра с десяти утра вы – три министра европейских государств и три руководителя оппозиционных партий – Яйценюх, Клочка, Тянивяму, вместе с президентом должны добиться и подписать соглашение о перемирии. Президент соглашается на досрочные выборы, на возврат к старой конституции, когда у него будет мало полномочий и все полномочия перейдут к Верховной Раде, а значит, вся власть будет сосредоточена в руках Яйценюха, простите, премьера. Это с одной стороны. С другой стороны. Президент Януковтч выводит все войска, распускает «Беркут», разоружает «Беркут», а оппозиция в лице Яйценюха, Клочка и Тянивяму обязуется разоружить своих последователей и зачистить Майдан. Есть ли вопросы?

Яйценюх поднял обе руки.

– А если мы подпишем и не выполним свои обязательства?

– Это дело вашей совести, – сказала Нудельман и моргнула Яйценюху.

– У революции нет совести.

– В какой-то степени так думает и Барак.

– Тогда мы подписываем, – сказал Тянивяму.

– Это как-то нехорошо, – произнес Клочка на немецком. – Я хотел бы узнать мнение Штанмайера по этому вопросу. Штанмайер ответил уклончиво и неохотно.

– Я думаю и поступаю так, как думает мой босс Ангелина Муркель.

– А как она думает, хотелось бы знать.

– Как думает Барак.

– Как думает посол Франции?

– Как думает президент, – сказал посол.

– А как думает президент Франции?

– Как Барак…

– Странно, – произнес Клочка. – Мне кажется, я на партийном собрании в Москве.

– Америка думает, Барак думает: Януковитч распускает войска, распускает «Беркут», разоружает «Беркут», а оппозиция, как подсказывает революционная совесть. Благодарю вас, господа, – торжественно произнесла Нудельман. – Я доложу президенту США, что две великие страны вместе с нами и против Москвы.

Оскорбленный таким поведением Нудельман, она ни разу не вспомнила Польшу, Сикорский встал, топнул ногой и громко произнес: – Варшава и Москва – нет. Варшава Москва – плохо. Прошу занести мои слова в протокол.

– Ладно, Синькорский. США не забудет твоей преданности. До того, как ты стал послом, квартал, в котором я живу, всегда был чист. Ты работал дворником и очень старался. Сколько ты зарабатывал, ну-ка вспомни.

– Восемнадцать тысяч в году.

– А сейчас в качестве посла, сколько тебе Туск платит?

– Один тысяч доллар в месяц.

– Вот видишь, Синькорский! А, может, вернешься в Америку. Лучший участок – твой, я об этом позабочусь.

– Я должен думать.

– Думай, но только головой, потому что поляки всегда думают задницей. А теперь, господа, у нас меняется график работы. Послы Польши, Франции и Германии отправятся в нашу гостиницу, Пайетт вас всех троих ждет. Хорошо отоспитесь. Завтра в десять утра расширенное заседание комиссии по урегулированию конфликта в Киеве.

– А куда нам? – спросил Яйценюх, сверкая красными глазами.

– Вы – сидеть, – приказала Нудельман и нажала на потайную кнопку в телефоне.

Как только послы ушли почивать, в совещательной комнате появились Вальцманенко, американский шпион Наливай – Разливайченко, комендант Майдана Паруубий и великий человек Коломойша – родственник Яйценюха и Вальцманенко.

Все били поклоны даме Нудельман, а Вальцманенко хотел поцеловать колено Нудельман, но она выставила башмак. После десятиминутной работы башмаки сверкали.

– Господа, – сказала Нудельман, – завтра вы должны активизироваться. Собрать всех боевиков, весь народ из Галичины и идти войной на Януковича. Завтра он должен подписать важную бумагу, по которой власть будет в наших руках.

– Поздно уже, – взмолился Яйценюх, – у меня глаза закрываются.

– Революция глаза не должна закрывать. Ты, Яйценюх, не брыкайся, иначе не быть тебе главой.

– Госпожа Нудельман, не буду, не буду, клянусь. Это так, романтика. Хотите, я тут всех вырежу во имя украинской революции.

– Резать не будем, это ваши соратники. А организовать, организовать массы, это есть задача номер один. Есть проблемы?

– Янукович приказал не пускать транспорт в Киев со стороны запада, – как быть? – спросил Вальцманенко.