Котел

На практике же это вылилось в некое разочарование его избирателей, которым он обещал так много, а в итоге почти ничего не выполнил. Граждане его государства, щирые украинцы, особенно украинцы польского происхождения, по-прежнему мысленно покусывали русских, издевались над ними, запрещали им говорить на родном языке, вели шовинистическую политику эфемерного превосходства украинцев над россиянами. Они и его поносили на все лады, захватив средства массовой информации. Галичане у него под носом ковали булаву ненависти и нацизма, готовили отряды боевиков – бандеровцев для захвата власти, а он об этом почти ничего не знал, ничего не видел и возможно видеть не хотел.

Виктор Федорович окружил себя людьми, у которых всегда были дырявые карманы и недостаток ума в сочетании с жадностью, и эти люди устраивали его и пели ему осанну. У него самого отсутствовал дар стратега, государственного деятеля, он не видел дальше своего носа, плохо следил за своими карманами, которые со временем тоже стали дырявые: сколько ни набивай, место все равно остается. За ним потянулись сыновья, окружили его, обмотали вокруг шеи пеленой сыновней слезливой просьбы и стали тянуть в яму.

Отстроив для себя шикарный дворец недалеко от Киева, планировал уйти от опостылевшей жены, но уходить никуда не надо было, она не возникала, он стал метаться по миру в поисках друзей, не понимая, что у президента друзей не бывает.

Его редко принимал Барак, держался с ним высокомерно и все время обнажал свои хищные белоснежные зубы.

– Гут бай, Кунуковитч, – говорил он на прощание и крепко жал руку, а сам думал о том, что это последнее свидание, поскольку великая Америка не может этого терпеть. Великая Америка должна наказать Россию силой украинской ненависти к старшему брату и это оружие равно атомной бомбе, сброшенной на Кремль.

Ехать в такую даль, чтобы нанюхаться африканских ароматов, посмотреть на белоснежные зубы и услышать, как пренебрежительно искажают твою фамилию, для этого надо стать просто идиотом. Зато на родине сразу повышается рейтинг. Земляки приходят в восторг от одного ботинка Барака, даже если он не зашнурован. Что касается посещения Белокаменной, то тут все до обиды скромно: телевидение сообщит об этом одним предложением, газеты – одной строчкой. Зато щирые украинцы долго будут рыться в грязных матрасах, пока не найдут хоть одну дохлую блоху.

Чистюля Ангела Муркель, всегда хорошо одета, всегда сдержанно приветливая долго смотрит серыми глазами в его глаза, но не как женщина, а как премьер, что-то хочет вычитать в глазах гостя, но никак не может и начинает злиться.

«Ну, позволь мне сесть на один стул, чтоб быть всегда рядом, я откажусь от России, зачем мне эта Россия, она сама по себе, а Украина сама по себе».

«А ты не русский шпион?» – спрашивают глаза Ангелы и потихоньку начинают смеяться, будто они разгадали коварные замыслы великана.

Один стул крепко под ним зашатался, а резко пересесть на второй он не решался, и на то были причины. Практически все свои капиталы он разместил под обивкой западного стула, а восточный оказался пустым. Он, как все русские был не только доверчивым, но и страдал безалаберностью. Сколько тонн золота было вывезено за границу по приказу Ленина просто так в качестве металлолома! Он, не задумываясь, отдал пол-России практически уже поверженной Германии по Брестскому миру. Потом пошла Малороссия, Харьков, Донецк, Луганск, Николаев, Днепропетровск. Вождь их подарил украинцам, как конфетку ребенку: его ненависть к России, его скудный ум, не мог понять, что этот ребенок вырастет, и всегда будет держать нож за пазухой. А когда у руля стал малограмотный Хрунька, он, подражая Ленину, подарил полуостров младшему брату. Просто подарил, как пепельницу, младшему брату.

Виктору Федоровичу было с кого брать пример. Пол-Украины подарить, скажем, Румынии он не решился, а свои сбережения, пусть добытые не совсем честным путем, разместил не у себя, а на западе. Старшие братья поступили точно так же: они всегда кормили своих врагов. А те, в качестве благодарности, совали им дулю под нос.

Терпеливый восточный стул все выжидал, не стал под ним шататься, но поскрипывал, злил президента. Он уже стал подумывать, а не отставить ли его в угол на неопределенное время. Но тут случилась беда, можно сказать трагедия: те трещины, которые он не пытался заштукатурить, убрать, стали расходиться еще больше, да так, что в одну из них можно было провалиться, или поменяться местами с неугомонной старушкой Юлией, которую он поместил в тюремный профилакторий. А он не хотел этого, он знал, что Юля скверная, злая и очень мстительная баба. Она будет содержать его в кандалах в сыром подвале с крысами, и кормить древесными опилками вместо перловой каши.