Котенок. Книга 1

Он кивнул, взглянул на вновь «наказанную» гитару, пожевал губы.

Я не выпускал из руки стакан, хотя пить уже не хотел – вспомнил вдруг о Барсике, и о тех лужах, что увижу на полу своей комнаты по возвращении домой.

– Концерт, – отчеканил Полковник. – На День учителя. Три песни с тебя, Крылов.

Он показал мне три пальца – на одном блеснуло золотое обручальное кольцо.

– Об учителях, – уточнил Снежин. – Какие подходящие знаешь?

– Песни для концерта? – переспросил я.

Михаил Андреевич нетерпеливо кивнул.

– Месяц остался, – сказал он. – Мало желающих. Опять не получим вымпел. Останется в третьей школе. А это премии.

Полковник указал в потолок пальцем.

– Думай, Крылов. Вспоминай. Что вы там пели? В хоре.

Он ухмыльнулся.

– Я сам уже собирался, – сообщил Снежин. – Хотел выступить на концерте.

Он развёл руками. Плечи его пиджака приподнялись – из-под рукавов выглянули манжеты рубашки и наручные часы. Галстук на груди директора школы собрался складками.

– А что делать? – сказал Полковник. – Надо. Придут из ГОРОНО. Будут смотреть.

Указал на меня рукой.

– Заменишь меня, Крылов. Я побуду на замене. Мало ли что.

Михаил Андреевич повторил:

– Думай, Крылов. Раз уж заварил кашу.

Директор посмотрел на меня исподлобья, постучал пальцем по столешнице.

– Вызываем родителей в школу? – сказал он.

Развёл руками – будто намекал на создавшуюся ситуацию.

Он следил за моей реакцией.

Я сжал челюсти и губы – не улыбнулся.

– Или участвуешь в концерте? – сказал Полковник.

Снежин кивнул в сторону гитары.

Сообщил:

– Выбор за тобой, Крылов.

Я пригубил стакан – сделал крохотный глоток. Посмотрел на лицо директора. Убедился, что Полковник не пошутил: Снежин глядел на меня строго, серьёзно. Я опустил взгляд, рассматривал полосатый галстук Михаила Андреевича (у папы видел похожий). Оправил мысленный «запрос» в каталог своих воспоминаний – не только в поисках подходящих песен. Узнал, что в этом году День учителя будет в воскресенье четвёртого октября. Концерт состоится в этот же день: в воскресенье. «Тогда» на концерте в честь Дня учителя я не был. Потому не представлял сейчас, кто именно примет в нём участие, и какой будет концертная программа. Не вспомнил и судьбу того вымпела, о котором упомянул директор школы: в десятом классе меня такие вещи не заботили. Я поставил стакан, поправил очки.

– «Ваши глаза» из фильма «Чехарда» могу спеть, – озвучил я.

Полковник приподнял брови.

– Напомни, – скомандовал он.

Махнул рукой.

– Будет покой или гроза – с нами всегда ваши глаза… – напел я начало припева.

– Хватит.

Снежин кивнул.

– Добрые, добрые, добрые… – сказал он слова из песни. – Годится. Что ещё?

Я потёр подбородок.

Продолжил:

– «Прощальный вальс» из фильма «Розыгрыш» знаю.

Снежин сказал:

– Погоди.

Полковник вскинул руку – призвал меня замолчать.

Он выдвинул ящик стола, вынул исписанные «пляшущим» почерком листы бумаги. Разложил их на столешнице, провел пальцем по неровным строкам. Покачал головой.

– «Вальс» не годится, – заявил он. – Ансамбль Рокотова из десятого «Б» его уже репетирует.

Михаил Андреевич указал на список.

– Ещё у них будет «Журавлиная песня» и «Золотая осень». Ребята молодцы. Очень меня выручат. Но весь концерт не потянут. Сами. Вспоминай, Крылов!

Я пожал плечами.

– Ладно.

Поправил очки, спросил:

– А как вам «Некогда стареть учителям» Юрия Чичкова на слова Михаила Пляцковского?

Полковник задумался, будто проигрывал в уме песню, проверял её на соответствие теме концерта.

Я заметил, как вздрагивали его пальцы – словно проигрывали мелодию на гитаре.

Снежин хмыкнул.

– Сойдёт, – сказал он. – Что ещё?

Михаил Андреевич выдвинул предназначенный для посетителей кабинета стул, уселся на него – не согнал меня со своего места. Я поводил взглядом по стене: исследовал на ней трещины, изучил едва заметные пятна на красном знамени. Память буквально засыпала меня «предложениями». Но большинство текстов показались мне скучными и неинтересными. А те композиции, что я хотел бы исполнить, лишь очень отдалённо соответствовали заявленной теме. Я перебирал выданный памятью плейлист. Отметал те позиции, где упоминалась лишь школа – не учителя. Браковал и такие песни, которые в советской школе точно не одобрят. Не обращал внимания на совсем уж скучные вещицы. Увидел, что Снежин вынул из пачки сигарету, вертел её в руке, посыпая столешницу табачной крошкой.

– Как насчёт… «С Днём учителя»? – предложил я.

– Это что такое? – спросил Полковник. – Не помню такого. Что-то новое? Подробнее.

Я задумался.

– Ну, как вам сказать…

Не обнаружил в памяти имена авторов песни и дату её создания. Но извлёк её текст и мелодию. И вспомнил, когда и где я исполнял эту песню в своём пока не наступившем прошлом.

Начало припева уже вертелось на языке. Я кашлянул, сделал глубокий вдох. Почувствовал покалывание в лишённых доступа к струнам пальцах. Сжал кулаки, положил их перед собой на столешницу.

Пропел:

– Учителя, для нас вы – свет в окошке, свет знаний, свет ума и теплоты…

– Стоп! – скомандовал Полковник.

Повторил команду жестом, бросил сигарету, вскочил со стула.

Я замолчал. Запрокинул голову, взглянул на лицо директора школы. Поправил очки.