Котёл с неприятностями

Один из наиболее важных инструментов турецкого влияния на Сирию и Ирак – вода. Отсутствие признанного международно-правового статуса Тигра и Евфрата позволяет Турции утверждать, что эти реки не международные, а трансграничные потоки, и она свободна в строительстве гидроузлов на их истоках, учитывая интересы стран, лежащих ниже по течению, «насколько возможно».

Нормализуя отношения с Сирией, Турция объявила о начале строительства в 2010 году на реке Аси, на турецко-сирийской границе, «Плотины дружбы», однако уже через год сирийско-турецкие отношения были торпедированы поддержкой Анкарой вооружённой антиправительственной оппозиции. Попытки Турции превратить север Сирии и Ирака, включая города Алеппо и Мосул, в зону своего непосредственного влияния встречают жёсткое сопротивление Дамаска и Багдада.

Исламизация Турции и её интеграция в мусульманский мир имеют свою цену. Ветераны войн в Афганистане, Боснии и Чечне образовали в этой стране исламистское террористическое подполье, пользующееся симпатиями президента Эрдогана, наиболее известной частью которого является созданный в 1984 году «Фронт исламских завоевателей Великого Востока».

Радикальный Фонд гуманитарной помощи (ФГП), с 1992 года действующий в 120 странах мира как консультант Экономического и социального совета ООН, член Объединения неправительственных организаций исламского мира и Гуманитарного форума Организации исламская конференция, был открыто поддержан турецким руководством в ходе организации антиизраильской «Флотилии свободы».

Попытка ФГП «прорвать блокаду Газы» позволила руководству Турции начать процесс охлаждения отношений с Израилем, но вызвала критику религиозного деятеля Фетуллы Гюлена, число последователей которого в ста странах мира превышает шесть миллионов человек.

Раскол между исламскими радикалами, на защиту которых встало руководство Турции, и умеренными исламистами движения «Нурджулар», возглавляемого Гюленом, был опасен для правящей ПСР, поскольку за Гюленом стоит «исламистский капитал» Турции, контролирующий не менее трети экономики страны.

Однако Эрдогану удалось подавить оппозицию в рядах правящей элиты, организованную Гюленом, арестовав и уволив с государственной службы десятки тысяч чиновников, являвшихся членами гюленовского «джамаата» – в том числе в силовом блоке и правоохранительных структурах.

Финансовые активы общины Гюлена с 80-х годов до настоящего времени выросли до $ 50 млрд, позволив ему создать более тысячи учебных заведений в 65 странах мира, включая Турцию, Малайзию, Индию, Пакистан, США, Россию, страны Центральной Азии и ЕС.

Дистанцирование нурсистов от правящей ПСР было так же показательно, как и «резкие повороты» руководства страны в преддверии референдума об изменении конституции в сентябре 2010 года. Выиграв его, ПСР покончила с политической ролью армии, подорванной арестами по делу «Эргенекон».

В противном случае будущее партии было бы туманным – Конституционный суд Турции с 1963 года закрыл 24 партии, четыре из которых были близки ПСР, причём Партия благоденствия и Партия добродетели были запрещены в 1998 и 2001 годах.

Положение Эрдогана внутри страны осложняет, помимо всего вышесказанного, доминирование в кругах молодёжи марксистских, ультракемалистских и левых идей. Среди двух с половиной миллионов турецких студентов популярны Федерация Клубов идей кемализма, Союз молодёжи Турции, Движение патриотической демократической молодёжи, группы «Молодёжь Партии спасения» и «Революционная молодёжь», молодёжные и студенческие организации Компартии.

Националисты представлены в университетах организациями Партии националистического движения. ПСР сотрудничала только с объединениями «Исламистская молодёжь» и «Мусульманская молодёжь», находящимися под влиянием Гюлена, а после разрыва с ним потеряла позиции в молодёжной среде, опираясь в этих кругах только на собственное молодёжное крыло, непосредственно подчинённое Эрдогану.

Групповые и секторальные интересы усиливает экономическим кризисом и проблема меньшинств, являющихся фактором нестабильности, который зависит от турецко-курдского противостояния. Популистские шаги правительства в адрес христианских общин сопровождаются убийствами священников и агрессивной риторикой лидеров страны в отношении христианства, а призывы к изоляционизму и культивированию турецкого национализма, обращённые к многомиллионной турецкой диаспоре, носят провокационный характер.

При этом исследование этнического состава населения, проведённое Советом национальной безопасности, вопреки теории «единой турецкой нации» показало, что общее число представителей тюркских групп в стране – чуть более 50 миллионов.

Курдов в Турции около 13 миллионов, черкесов два с половиной, боснийцев около двух, албанцев почти полтора, арабов около 900 тысяч, цыган – 700, армян 16 тысяч, евреев – 20, греков – 15, амшенов и сирийцев – 13. 85 % населения сунниты. Большинство остальных – шииты, алавиты и йезиды (среди курдов).