Коварный искуситель

– Ну, не прямо сейчас, в будущем… Я просто пытаюсь тебе объяснить, почему не могу уехать с тобой, то есть почему не поеду. Ты выбрала свой путь, мама, а я должна выбрать свой.

Что-то здесь было не так. Или, может, Белла пыталась себя убедить в этом.

– Но…

За спиной у нее открылась дверь, и вошел Лахлан.

– Прости, Белла, нам пора. Скоро смена караула.

Ноги не повиновались ей. Все эти годы одно давало ей силы бороться: ожидание минуты, когда она вновь обретет дочь. Белла даже представить не могла, что Джоан откажется с ней ехать.

– Моя жизнь здесь, мама, – тихо повторила девушка.

Белла почувствовала, как задрожали ее плечи, ноги подкашивались. Силы покидали ее, но Лахлан был рядом.

Белла оперлась о его руку, и он удержал ее. Видит Бог, ей нужна сейчас крепкая опора.

– Что ж, если ты этого хочешь…

– Да, – грустно кивнула Джоан.

Как ни хотела она казаться равнодушной, но выдала себя. Белла видела, как стиснуты ее руки, как напряжены плечи. Она держалась как натянутая струна.

– Можно, я буду тебе писать?

Джоан опустила глаза, избегая взгляда матери. Впервые за время разговора она напомнила Белле девочку, которой когда-то была.

– Нет, будет лучше, если ты не станешь этого делать.

Ком встал у Беллы в горле.

– Понимаю…

Действительно, для девушки будет лучше, если все поверят, что они друг другу чужие. Видя, что мать страдает, Джоан поспешила добавить:

– Может быть, когда закончится война…

Белла кивнула, заставив себя улыбнуться.

– Тогда я буду молиться, чтобы она закончилась поскорее.

Джоан нерешительно улыбнулась в ответ.

– И я тоже.

Они молчали, пока не вмешался Лахлан, мягко напомнив:

– Прости, Бел, но нам пора.

– Но… – Белла осеклась, стараясь не расплакаться, и судорожно вздохнула, не подавая виду, что сердце ее страдает. – До свидания, Джо!

Так она звала ее в детстве.

Джоан подняла глаза и, казалось, с трудом выдавила ответ:

– До свидания, мама.

Было что-то в ее голосе… И что-то в глубине глаз подсказало Белле, что Джоан вовсе ей не чужая, как хотела бы казаться, дочь по-прежнему с ней. Годы разлуки стояли между ними, но она по-прежнему с ней!

И Белла не выдержала: подбежала к дочери и сжала в объятиях. На мгновение Джоан словно оттаяла, но очень быстро опомнилась и отстранилась. Белла погладила ее по плечу и попросила:

– Поклянись, что при малейшей опасности ты пошлешь за мной!

Джоан кивнула.

– Да, обещаю.

Белла отстегнула с плаща брошь и подала дочери.

– Возьми вот это.

Джоан с изумлением узнала знаменитую брошь Макдуффов.

– Я не могу…

Она попыталась вернуть брошь матери, но Белла отвела ее руку.

– Прошу, возьми. Я хочу, чтобы она была у тебя как напоминание, из какой ты семьи.

Джоан кивнула, и Белла заметила, как заблестели у нее глаза, когда она беспомощно посмотрела на Лахлана. Тот же поспешил увести Беллу прочь. Опять мир вокруг нее погрузился во тьму: ведь дочь она так и не обрела.

Очень не скоро у нее появилась возможность поговорить с Лахланом, но его надежное присутствие вместе с остальными гвардейцами помогло Белле держаться на ногах, которые отказывались повиноваться, и справляться с горем – ведь дочь выбрала будущее, в котором ей не было места.

Многие часы спустя, согревшись в уютном тепле его рук, Белла смогла наконец дать волю слезам, оплакивая утрату. Каждая мать знает, что такой день настанет, но для нее это случилось слишком рано. Сыновей вырывают из материнских рук: отдают на воспитание, в оруженосцы рыцарю, – а дочери должны принадлежать матерям до тех пор, пока не выйдут замуж.

– Мне очень жаль, любимая, – тихо сказал ей Лахлан.

Белла кивнула и, заметив, как он встревожен, натянуто улыбнулась:

– Твоему кузену не стоит это слышать….

Лахлан насупился.

– Ястреб может катиться к… – Он осекся и виновато поморщился. – Мне плевать, что он подумает.

– Правда? Мне казалось, его мнение тебя очень даже волнует – судя по тем взглядам, что ты на него то и дело бросал. Что же он сказал?

– Ничего, – сказал Лахлан, но слишком уж поспешно, а когда Белла укоризненно повела бровью, решил объясниться: – Скажем так: он рад, что я уже не столь ярый противник женитьбы.

– Неужели ты передумал?

– Да… хм… К черту, Белла, я хочу, чтобы ты вышла за меня. Знаю, что мне нечего тебе предложить, что ты поступишь безрассудно, связав судьбу с таким, как я, но…

– Если это предложение, то лучше бы тебе перестать убеждать меня в том, что я ни в коем случае не должна за тебя выходить.

Лахлан обиженно надулся: довольно странно для воина, который носит прозвище смертельно опасного существа, но об этом она скажет ему позже.

– Просто я хотел, чтобы ты знала, чего ждать.

Белла рассмеялась.

– Я прекрасно знаю, на что иду. Но мне кажется, что ты забыл самое главное. – Лахлан казался озадаченным, и она решила немного ему помочь: – Ты забыл, что, делая предложение, нужно поклясться в вечной любви.

– Мне казалось, что я уже это говорил, да и так все ясно.

– Конечно, но хотелось бы все-таки услышать.

Взяв ее за подбородок, Лахлан посерьезнел и, глядя ей в глаза, торжественно проговорил: