Коварный обольститель

Хейден готов был поклясться, что земля под ним сдвинулась. Ребенок. Он такого и представить не мог. Однако это многое объясняло. Вот почему она удалилась из общества, к которому принадлежала по рождению.

– Вы сказали «был». А где ребенок сейчас?

Варга дернул себя за левый ус.

– Горничная сказала, что почти два года спустя ребенок умер.

Умер. Слово эхом отозвалось у Хейдена в голове. На сердце стало тяжело, когда он вспомнил, как быстро София подружилась с Селией. Как же она справилась с потерей собственного ребенка?

– Продолжайте, – велел он.

Мужчина закрыл блокнот.

– Это все, что у меня есть на данный момент. Завтра я займусь поиском приходских записей. Посмотрим, что еще мне удастся найти.

– Я рассчитываю, что на следующей неделе у меня на столе будет лежать полное досье.

– Некоторые приходские записи находятся в беспорядочном состоянии, милорд. Может потребоваться…

Хейден поднял руку, призывая к молчанию.

– Терпение не относится к числу моих достоинств.

Он встал и пожал мужчине руку, давая понять, что разговор окончен. Варга кивнул.

– Я буду держать с вами связь, милорд.

Когда детектив вышел из комнаты, Хейден, зло сцепив пальцы, невидящим взглядом уставился на бронзовый чернильный прибор. У Софии была дочь. Он был совершенно не склонен выносить какие-то моральные суждения, особенно с учетом собственного образа жизни, но эта информация явилась для Хейдена полной неожиданностью. Когда он целовал Софию, она казалась такой неопытной. В раздражении он смахнул на пол лежащие на столе бумаги и бухгалтерские книги. Почему он так зол? Это оттого, что какой-то негодяй сделал ей ребенка, а потом, вероятно, оставил ее? Или причина в том, что она испытала боль потери дочери? Уэстфилд сидел и тупо разглядывал устроенный им беспорядок. Вряд ли сегодня вечером он сможет изобразить хоть жалкое подобие деловой активности. Хейден вынул из жилетного кармана часы, Саймон и еще несколько приятелей собираются сегодня в пабе «Герб». Он встал. Он не собирался туда идти, но ему необходимо отвлечься. Нет, ему необходимо напиться.

Паб был пропитан запахом алкоголя и табака. Хейден поднес стакан к губам и сделал большой глоток виски. Оцепенение, едва не поглотившее его, сжалось под огнем крепкого алкоголя, попавшего в его желудок. Он поставил почти пустой стакан на стол и начал крутить его между ладонями. Янтарная жидкость, плескавшаяся на дне, вбирала в себя цвет потемневшего дерева стола, а затем ловила огоньки керосиновых ламп, висевших над ним. Эти переливы темного дерева и ярких бликов пламени ламп напоминали ему о темных глазах Софии, наполненных слезами. Хейден снова поднес стакан ко рту и осушил его. Он посмотрел на сидевших за его столом: они оживленно что-то обсуждали. За последние полчаса он не уловил ни одного сказанного ими слова. Он пришел сюда, чтобы забыться, для этого ему нужно было выпить еще немало, только тогда он мог бы обрести какое-то успокоение и отвлечение от не дававших ему покоя мыслей. Уэстфилд нервно оглядел пивную, высматривая официантку.

– Уэстфилд! – раздался перекрывающий шум паба возглас, Хейден обернулся и увидел Джорджа Босвича, который стоял у входа в паб, придерживая дверь из матового стекла, и махал шляпой. Молодой рыжеволосый человек, наследник состояния и новоиспеченный выпускник Йоркшира, настойчиво пытался войти в их веселую компанию с первого дня вступления в их клуб. Хейден приветствовал его коротким кивком. Юноша был слишком наивен и простодушен, потому совсем не вписывался в их чудовищную компанию.

Однако когда-то и он был таким неопытным. Впрочем, в возрасте этого юнца они с Саймоном устраивали достаточно безрассудные выходки. Он вспомнил, как они в первый раз отправились на поезде из Итона в Лондон. Они ринулись во все тяжкие и попробовали все, начав с рыбы в таверне «Три бочки» и закончив проститутками в грязной гостинице при доках в Ваппинге. Они вышли из этого далеко не безопасного заведения вдрызг пьяными и вернулись в школу, считая себя светскими львами, познавшими жизнь и потрясающе проведшими время. Однако очень скоро Саймон понял, что обрел не только пикантные воспоминания, но и массу гнид в самом интимном месте, Хейдену же после всего этого оставалось только подписывать счета. Им еще повезло, парни могли подхватить ужасную французскую болезнь или их могли ограбить местные разбойники, когда они с Саймоном пьяными шатались по опасным улицам Ваппинга.

Без дальнейших колебаний Хейден поднял руку и пригласил Босвича за стол. Молодой человек с радостью протиснулся сквозь толпу, разгоняя густой дым, превративший застоявшийся воздух в мутный покров. Саймон, сидевший справа от Хейдена, обернулся к нему.

– Хейден, ты серьезно намерен ввести этого молокососа в нашу компанию?

– Я помню наши подвиги в ранней юности. Жаль, что у нас не было наставника, который повел бы нас в правильном направлении. Ты не забыл нашу поездку в Ваппинг?

– Черт, как я могу забыть? Пришлось мазать яйца ртутной мазью и посыпать персидским порошком, они стали почти фиолетовыми, а чесались так, что я сходил с ума.