Коварство без любви

«Сейчас начнется», – подумал с ужасом Степа. Не успел переступить порог, как затренькал мобильник.

– Если ты ответишь, я тебя убью! – предупредила Яна.

– Яночка, – с легким укором сказала мама, вовсе не похожая на тещу из анекдотов. Вообще-то она пока еще не теща, у нее этот статус впереди. – Разве это преступление – говорить по телефону?

– Извините, – пробормотал Степа, доставая мобильник. – Слушаю.

– Степа, – послышался бодрый голос Волгиной. – У нас опять ЧП.

– У кого это у вас?

– В театре. Ой, беда... – и хихикнула.

– Не понял, тебе весело, когда случается беда?

– Степа, приезжай в больницу, весело станет и тебе.

Он отключил телефон, изобразил виноватую и одновременно просительную мину.

– Тебя опять вызывают?! – мгновенно вскипела Яна. Он закивал, тщательно скрывая внезапно охватившее его счастье. – Как будто у вас там никого другого нет!

– Яночка, это же служба, – вступился за Степу папа, вызвав у будущего зятя благодарную улыбку.

Мама и папа тактично ушли в комнату, оставив в коридоре Степу и надутую Яну. Он обнял ее и...

– Пусти сейчас же, – отстранилась она. – Я злюсь.

– Янка, я тебя жутко люблю, – прошептал он. – Пообщайся с родителями, а потом поезжай домой.

– Ты забыл, я уже у себя дома.

– Твой дом теперь в моем скворечнике, – строго сказал Степа, чмокнул ее в носик, а в комнату крикнул: – Я прошу руки вашей дочери. До свидания.

Не дожидаясь ответа – собственно, ответ и не нужен, так как у них с Яной давно все решено, – легко помчался вниз. Все, в гостях побывал, руки попросил, мама с папой его видели. Жалко, отпустил Толика. Степа торопливо направился к дороге ловить машину.

3

Клава сидела на стуле сгорбленная, несчастная, слегка покачиваясь вперед-назад. Ее, бедняжку, напичкали лекарствами, она почти не соображала, только вяло реагировала на тех, кто входил в кабинет дежурного врача. Бросила и на Степу равнодушный взгляд, затем погрузилась в себя. Здесь же стояла и Оксана Волгина.

– Что произошло? – спросил он Оксану.

Волгина почему-то прыснула в кулак, глядя на Клаву, которая от вопроса Степы поежилась. А врач, писавшая за столом, кивнула в сторону Овчаренко:

– Да вот, у нас служба спасения организовалась.

Клава втянула голову в плечи, тихонько заскулила, шмыгая носом.

– Выпили они с артистом Подсолнухом, – объясняла врач, склонившись над столом и продолжая писать. – У того гипертонический криз, а она давай его от яда спасать. Он, можно сказать, умирает, а она вырвала шланг из стиральной машины и в рот его пропихнула, все горло поранила шлангом.

– А шланг зачем? – вытаращил глаза Степа.

– Чтобы влить из трехлитровой банки... адсорбент, да? – спросила врач Клаву, та кивнула. – Вот адсорбентом дополнительно едва не уморила Подсолнуха. Хорошо, что «Скорая» вовремя приехала, удалось откачать его.

– Меня посадят? – взвыла Клава.

Волгина сотрясалась от беззвучного смеха, отвернувшись от Овчаренко. Степа укоризненно покачал головой, не находя ничего смешного в поступках Клавы. При ней уже один отправился на тот свет, действовала она вполне оправданно. Поймав на себе укоризненный взгляд Степы, Оксана посерьезнела. Действительно, неприлично так себя вести следователю прокуратуры.

– Вас сейчас отвезут домой, – сказал он Клаве.

– Вот, – врач протянула рецепт Клаве, – это успокаивающее. Вам необходимо обратиться к психиатру. Срочно!

Клава с безразличием сунула рецепт в карман домашнего халатика, в котором ее сюда привезли, пробормотала, тяжело поднявшись:

– Одни рецепты... рецепты... Спасибо.

Волгина прикатила на собственном авто, поэтому, погрузив в машину пережившую стресс Овчаренко, прежде отвезли домой ее, а уж потом поехали к Степе.

– Чего ты ржала? – упрекнул он Волгину. – Тетка помешалась на отравлениях.

– Знаешь, Степан, не надо обвинять меня в черствости, – сказала она, покручивая руль. – Три трупа в одном небольшом гадюшнике – не многовато ли? Это свидетельствует о паршивой обстановке. Нет, мне не жаль Овчаренко.

– Потому что она пьющая?

– И поэтому тоже. Женщина и зеленый змий – отвратительный альянс. Но это не основная причина. Я тут поинтересовалась у наших театралов, они в один голос уверяют, что там концлагерь. Но ведь люди, работающие в театре, добровольно согласились на концлагерь.

– Полностью с тобой согласен. Я тоже переговорил с двумя бывшими актрисами. Обеих выгнали, но у них все удачно сложилось после ухода из театра...

– Осторожно, Степа, все же это обиженные, они не могут быть объективными, поэтому не стоит опираться на их показания.

– А меня прежде всего интересовало устройство театра.

– Ух ты! Замечательная мысль, – вставила Оксана. – Выводы?

– Знаешь, кажется, меня не обманула интуиция. Там обделенные люди, у которых отнимают право на жизнь, а такие товарищи на все способны.

– Что значит «отнимают право на жизнь»? Звучит, как призыв народовольцев.

– Позволь мне объяснить, как я всю эту систему понял, лады?

– Разумеется.