Ковбои и индейцы

В гримерной Клинт втиснулся в узкие кожаные брюки. Джинджер, одетая в тонкое коктейльное платье, дрожала в углу, сжимая пальцами виски: «настраивалась». Брайан был в бермудах и белой футболке; за отворот рукава он запихнул пачку «Мальборо», явно подражая Джеймсу Дину.

— Брайан, — сказал Эдди, — ты же не куришь.

Брайан сказал, что это ради имиджа.

Они составили программу и выкурили несколько косячков. Клинт все время настаивал, чтобы они спели его последнюю песню — «Чей ты пес?». Он упорно не отступался от этой идеи, как бы ни возражал Эдди.

— Давайте? — твердил он. — Ну правда, ребята, давайте?

Беда в том, что «Пес» не всем им нравился. Эдди сказал, что песня не слишком оригинальна и что он не понимает слов. Брайан считал, что она точь-в-точь как все песни, какие поют мелкие начинающие группы, но, если остальные согласятся, он возражать не будет.

— Ну ладно, ребята, — умолял Клинт, — я знаю, вещица не такая уж классная, но давайте все-таки сыграем, а? Просто так?

Джинджер пожала плечами.

— Ладно, — сказал Эдди, — давайте. — И внес «Пса» последним в список.

— Только не очень громко, — умолял Славный Шеймус, перед тем как они вышли на сцену. — Серьезно, парни, я за это башкой отвечаю!

Они стояли возле сцены, и Клинт беззвучно, словно молитву, повторял: «Рок-н-ролл, рок-н-ролл…» Шеймус предупредил, что «Ольстерские псы» начнут в восемь тридцать, так что к восьми пятнадцати «Жрицы меда» непременно должны убраться со сцены. «Псы» — настоящие профессионалы и весьма щепетильно относятся к таким вещам.

Славный Шеймус в пиджаке из серебристого ламе стоял на сцене, перебрасывая микрофон из одной руки в другую, и слегка нервничал. Он пощелкал по микрофону, а когда дунул в него, звук был такой, словно в паб ворвался ураган.

— Господа, леди и джентльмены, — начал он, — как вы все знаете, здесь, в «Гордости», мы постоянно ищем молодые таланты, за которыми будущее, и многие из них впервые выступали именно здесь — целая галактика новых звезд, включая Большого Боба и его «Бродяжек». — Шеймус зажал микрофон под мышкой и несколько раз хлопнул в ладоши; зал зааплодировал. — Однако сегодня вы услышите кое-что новое, из области поп-музыки, новую талантливую группу, которая обещала быть не слишком громкой, хи-хи-хи, поприветствуем их… — Шеймус глянул в бумажку, которую держал в руке. — Эдди Вираго и «Жрицы меда»! — Он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул.

Клинт посмотрел на Эдди.

— Эдди Вираго и «Жрицы меда»? — спросил он. — С каких это пор?

Эдди пожал плечами.

— Ошибка, — прошептал он. — Не обращай внимания, пошли скорее.

Когда они начали, в пабе было человек пятнадцать. Семерых Эдди знал лично. Кроме них, тут были босс Брайана, брат Клинта и кузен Джинджер. И еще пятеро незнакомцев.

Брайан отстучал палочками приветствие. Они начали с «Отбросов разума» — написанной Джинджер псевдохипповой композиции, которая изобиловала басовыми аккордами, странными гитарными шумами и минорными квинтами. В идеале композиция должна была заканчиваться тем, что в стене пробивали дыру гидравлической дрелью, однако управляющий «Гордости» и слышать об этом не пожелал. Джинджер настояла, чтобы Славный Шеймус лично обсудил с ним этот вопрос, на всякий случай. Но в пабе только что сделали ремонт, и управляющий остался непреклонен. Композицию сопровождала запись заголовков теленовостей и фрагментов рекламы. Иронический обзор опасностей западной цивилизации — по крайней мере, так объясняла Джинджер. Поскольку же в бар постоянно заходили новые люди, аудитория вряд ли осознала глубокий смысл происходящего.

— А из «Погиз» что-нибудь знаете? — крикнул кто-то из зала.

— «Кристи»! — раздался другой голос. — «Спансил-Хилл», «Винтовки ИРА»!

Во время брайановского «Экстренного выпуска» послышались первые редкие хлопки — это была единственная песня, стилистикой напоминающая кантри. Джинджер пела на удивление хорошо, закрыв глаза, сжимая стойку микрофона так, словно могла упасть, если б отпустила ее.

Экстренный выпуск —Новости в свет.Ты покинул город,Сомнений нет.

Эдди и Клинт, зажав уши пальцами, попытались подпеть на два голоса, но в конце концов сбились, и Джинджер взглядом попросила их замолчать. Соло Клинта пошло чуть в разлад с основной мелодией, но каким-то чудом в конце он вернулся в соль-минор, как раз в тот момент, когда вступил хор.

Колонки сплетенВсе больше и больше.Мы проданы, детка.Мы — старая новость.

Когда Джинджер закончила, Брайан исполнил короткую коду на ударных. Подружки Марион разразились приветственными криками. Джинджер поклонилась — слишком неловко, подумалось Эдди.

— Добрый вечер, — сказал Эдди. — Мы — «Жрицы меда».

Удивленный звуками собственного голоса в микрофоне, он отступил назад и рассмеялся.