Ковчег Могущества

Ранеб тотчас понял: номархи и сановники его избегают. Что же случилось? Возможно, Аджеб посвятил его не во все последние события, произошедшие во дворце…

Последовав через ворота, Ранеб покинул паланкин и обвёл цепким взглядом внутренний дворцовый двор. Несколько сановников, предававшихся беседе в одном из портиков, утопающем в цветах, сделали вид, что не заметили жреца. Тот был сильно уязвлен. Ещё вчера царедворцы заискивали перед ним, пытались угодить и словом, и делом. А теперь…

– Что ж, они все ещё пожалеют о своём поведении… – прошипел Ранеб, подобно змее, и направился к центральной галерее, ведущей непосредственно во дворец.

Галерея мгновенно опустела – ни у кого не возникло желания столкнуться с Верховным жрецом.

Стиснув зубы, Ранеб обратился к главному распорядителю двора с просьбой доложить фараону о его прибытии. Разумеется, распорядитель уже был наслышан о назревших переменах в отношениях фараона и Верховного жреца, но благоразумно не подал и вида. Ибо по опыту знал: сегодня царедворец в опале, а завтра налетевший вроде бы ниоткуда ветер перемен запросто перевернет всё с ног на голову…

– Я немедленно доложу о вашем визите солнцеподобному, – коротко ответил он и, вежливо поклонившись, исчез в дворцовых покоях.

Верховный жрец сосредоточился, желая взять себя в руки и ни в коем случае не выдать Аменхотепу ни своего волнения, ни наличия некоторой растерянности. Напротив, он рассчитывал предстать пред очами фараоном хозяином положения… Но как это сделать?…

Ранеб потерял счёт времени, обдумывая свой предстоящий разговор с Золотым Гором. Из состояния задумчивости его вывел раздавшийся рядом голос распорядителя:

– Следуйте за мной. Солнцеподобный ждёт вас.

Встрепенувшись, Ранеб проследовал за провожатым через приёмный зал и вскоре, миновав внутреннюю дворцовую галерею, оба достигли кабинета фараона.

Аменхотеп принял верховного жреца, сидя на золочёном кресле, которое в каждодневном обиходе заменяло ему трон. В руках он, как и положено, сжимал символы власти: урею и плеть. Его голову украшал клафт. Юный нубиец, стоя за креслом, равномерно обмахивал своего повелителя опахалом.

Ранеб поклонился, фараон поприветствовал нежданного гостя едва заметным кивком головы. Верховный жрец воспринял столь небрежный жест дурным знаком, не предвещающим ничего хорошего. Однако его решительного настроя от этого не убавилось: он не собирался сдавать позиций, с большим трудом завоёванных почти тридцать лет назад, ещё при Тутмосе IV.

– Позволь, о, солнцеподобный, поведать тебе о своём сне, – начал Ранеб издалека.

Фараон насторожился: за Верховным жрецом никогда не водилось славы прорицателя, наделенного даром предвидения. Тем не менее, милостиво произнес в ответ:

– Говори…

– Нынешней ночью я видел Апофиса, о, солнцеподобный. Голову змея-демона украшал клафт, а в пасти он держал урею и плеть… Я – не прорицатель, но могу с уверенностью сказать: сон не предвещает ничего хорошего. Он означает только одно: опасность.

Аменхотепа охватило волнение, граничащее с чувством страха: «Откуда Ранебу известно про Апофиса? Я же получил это предсказание без свидетелей! Уж не сам ли жрец вызывал демона-змея, дабы тот мучил меня по ночам?!» Вслух же, как можно равнодушнее произнес:

– Тогда советую обратиться к предсказателю Ур Текхенту, думаю, он найдет верное объяснение твоему сну.

Ранеб поклонился:

– Непременно последую твоему совету, о, Солнечный Гор. Ведь я искренне желаю тебе долголетия и процветания…

Однако фараон, почувствовав сочащийся из уст жреца яд, воспринял его последние слова как скрытую угрозу.

– Тогда не медли, ступай! – объявил Аменхотеп приказным тоном, давая понять, что аудиенция окончена.

Ранеб отвесил очередной смиренный поклон. «Что ж, раз фараон так и не позволил мне затронуть тему храмовых налогов, пусть теперь пребывает в смятении. Не сомневаюсь, мне удалось вселить в него страх перед неизвестностью», – мысленно злорадствовал он.

* * *

Стоило Верховному жрецу покинуть стены дворца, как Аменхотеп тотчас послал слугу за Эйе.

Явившись без промедления, служитель храма Осириса застал фараона крайне обеспокоенным. В первых же произнесённых им словах сквозили страх и неуверенность в себе:

– Я только что говорил с Ранебом… Он поведал, будто видел во сне Апофиса, облечённого всеми знаками верховной власти… Что это может означать, жрец?

– Думаю, только то, что Ранеб сам попытается вызвать змея, – поспешил успокоить владыку Эйе. – Не беспокойся понапрасну, солнцеподобный: ритуал, который я совершил с восковой фигуркой демона, очень сильный. Мое заклятие защитит тебя. Зато теперь мы оба точно знаем, что угроза Апофиса исходит именно от Ранеба. Собственно, я так и предполагал. О, божественный, Верховного жреца следует немедленно схватить и заключить под стражу! Поверь, это необходимо ради твоей же безопасности!

Аменхотеп колебался:

– Тем самым я могу подтолкнуть его сторонников к восстанию…

– Не думаю. Скорее всего, они испугаются, – возразил рассудительный Эйе.

– А если ты ошибаешься? Представь, во что тогда превратится Инебу-Хедж!