Ковен отверженных

Он прислоняется к стене рядом с изголовьем кровати, упираясь руками в штукатурку.

– Зачем? – спрашиваю я, и мой голос весь пронизан подозрением.

– Иногда это помогает справиться с тревогой, – говорит Нэш. Он следом за Калланом проходит в комнату, прислоняется к стене напротив меня и скрещивая на груди руки. – Когда мне снились кошмары, мне всегда помогало.

Меня удивляет его признание.

– О чем они были? – шепотом выпаливаю я и тут же понимаю, насколько неправильно звучит этот вопрос, но я уже задала его, да и Нэш, кажется, не против.

– Мои родители умерли, когда мне было десять. Долгое время мои кошмары были об этом – о них. Когда я вырос, они почти закончились, и так продолжалось долгое время, но неделю назад все изменилось.

– Почему они вернулись? Из-за ламий? – спрашиваю я, не в силах остановиться.

Нэш качает головой, вскидывая темные волосы, и его ледяные синие глаза устремляются на меня.

– Нет. Из-за тебя. Точнее, из-за того, как ты рыдала над своим умершим другом. Отголоски твоих рыданий преследуют меня все эти дни. Я не могу ни забыть этот душераздирающий звук, ни избавиться от чувства глубокой разбитости каждый раз, когда слышу его в своих кошмарах.

Я отвожу взгляд от пристальных глаз Нэша, не зная, что мне сказать.

– Да, я думал, что больше всего мне запомнятся многочисленные убийства, но когда я думаю о случившемся, то вспоминаю о двух вещах. О том, что я почувствовал, когда проснулся в том погребе, привязанным к стулу, и о том, что случилось тогда во внедорожнике, – мягко признается Каллан.

Поднимаю взгляд на Каллана, когда его голос затихает, но он смотрит в пол.

– Когда я закрываю ночью глаза, то вижу пепел и кровь… и тебя, свернувшуюся в маленький клубок, – говорит Энох, не сводя с меня обеспокоенного взгляда.

Шар в моих руках исчезает, и в комнате наступает тишина. Прозвучавшие признания впитывают в себя тяжесть и боль воспоминаний, которые хранят, даже если не хочется.

– Во сне я была привязана к стулу в том же самом погребе, – монотонно произношу я, смотря на руны на своих ладонях. – Но я не могла освободиться. Со мной говорил Талон. Он предупреждал меня. Но я никак не могла его увидеть, как бы ни пыталась. А затем появилась Лайкен.

Я потираю грудь, чувствуя, как внутри начинает болеть.

– Я не смогла до нее добраться. Она кричала и говорила, что мне нужно бежать. Она была в ужасе. – Мой голос затихает и становится шепотом. – И тогда я проснулась.

Мое сердце начинает громко биться, когда я вспоминаю ее голос и звучавший в нем ужас. Оглядываю комнату в поисках кедровой коробочки – мне необходима ее поддержка, – но быстро вспоминаю, что коробочка не здесь. Она у Сабина.

Не знаю, зачем я рассказываю им, что произошло. Возможно, потому что Нэш поделился своими воспоминаниями и я почувствовала, что обязана сделать то же. Или, может быть, потому, что он прав и мне просто нужно выпустить пар, очиститься от эмоций, вызванных этим кошмаром.

– Как ты думаешь, это что-нибудь значит? – спрашивает Бэкет, соскальзывая по косяку до тех пор, пока его зад не встречается с полом из полированного бетона. Он складывает руки на коленях и терпеливо ждет моего ответа.

Я пожимаю плечами. Устало потираю лицо, пытаясь разобраться с тем, что обо всем этом думаю. Здесь небезопасно. Это давящее чувство нарастало и укреплялось все больше и больше с нападения ламий. Но я не могу понять, что именно оно означает. Мне небезопасно в доме Лахлана? Так я чувствовала изначально, но оттуда я уже уехала. Я не чувствую угрозы от Эноха и его ковена; значит ли это, что мне небезопасно находиться в самом Утешении, среди кастеров, или эту тревогу вызывают во мне старейшины?

– Где у вас спортзал? – спрашиваю я, не обращаясь ни к кому конкретно. Знаю, что он точно есть. Эти ребята слишком подтянутые и хорошо сложенные, чтобы не заниматься на регулярной основе.

– Я покажу, – говорит Энох, вставая с кровати, на которой сидел.

Подаюсь за ним вслед и вдруг осознаю, что одета в одни трусы и майку. Открываю дверь шкафа и достаю из ящика легинсы. Надеваю их и нахожу взглядом спортивный лифчик. Скидываю лямки майки и через голову натягиваю лиф. Убедившись, что он хорошо сидит, натягиваю лямки обратно. Затем поворачиваюсь, чтобы сообразить, в какой из коробок могут лежать мои кроссовки, и вдруг понимаю, что все замерли и пялятся на меня. Как будто они никогда в жизни не видели женскую спину. А я точно знаю, что не показала им ничего другого.

– Что? – раздраженно спрашиваю я.

Почему мне кажется, что я сделала что-то, чего не должна была делать? Энох прочищает горло, и это выводит из транса и всех остальных. Он выходит из комнаты, и мы следуем за ним.

Глава 12

Я захлопываю дверь и прожигаю Сурка взглядом. Затем перехожу через дорогу, увеличивая скорость, чтобы держаться от него подальше.

Незадолго до этого, как только привезли мой джип, я тут же запрыгнула в него с одной мыслью – отгородиться от кастеров, которым слишком сильно открылась за последние двадцать четыре часа.