Ковен озера Шамплейн

Прошла целая ночь, прежде чем молчание все-таки стало действовать мне на нервы, как и заезженная пластинка песен Бритни Спирс, которую Коул одержимо ставил на повтор снова, снова и снова. Рыжий клубок на моих коленях выпустил острые коготки, разминая лапы на моем драгоценном платье. Я уже давно перестала чувствовать ноги, пока сидела, привалившись боком к окну и выпав из реальности на целых одиннадцать часов.

Теперь же, растирая покрасневшие глаза, я выглянула наружу: на стекле сохли следы дождя, который нам все-таки не удалось обогнать. Покрываясь мандариновыми оттенками рассвета, небо наконец-то посветлело, проглотив тускнеющие звезды.

– Поболтаем? – воодушевился Коул, и я тут же возненавидела себя за это поспешное предложение. – Отлично! Я как раз вспомнил…

– Чур, я первая! – перебила я, перекидывая Штруделя на задние сиденья и разминая спину. – У меня тоже есть вопросы, детектив. Итак, вопрос первый: куда мы так несемся, что едем всю ночь без перерыва? Вопрос второй: как ты до сих пор не угробил нас, бодрствуя больше суток и даже не зевая? На каких колесах ты сидишь?

– Это уже три вопроса, – заметил Коул, жуя губы, которым бы точно не повредил увлажняющий бальзам. – А что не так с колесами? Это же «Форд Рейнджер».

Я открыла рот, но так ничего и не сказала, смирившись, что у косноязычного Коула Гастингса колоссальные проблемы с метафорами и жаргонизмами.

– Ладно, проехали. А что насчет ночлега? – я проводила тоскливым взглядом удаляющуюся вывеску, обещающую в паре миль отсюда уютную гостиницу. – Нам бы обоим не помешал отдых. Да и душ тоже…

В машине пахло очень приятно, в частности из открытого термоса, наполненного крепким черным чаем. Штаны Коула были усыпаны жареной картошкой: он жевал ее, пока вел машину, умудряясь при этом не врезаться в какой-нибудь столб. Кончики его пальцев еще блестели от соли, как и усы Штруделя, которого он тоже угостил. Теперь вопросы к необъятному весу кота отпали сами собой.

– Пару дней назад кто-то украл у меня две тысячи долларов, – напомнил Коул, не смотревший на меня, кажется, с первой минуты нашего путешествия. – Это означает, что у меня нет денег даже на номер в гостинице, и, смею предположить, у тебя их тоже нет. Зато к утру будем уже в городе! Как удачно, что по долгу службы я давно обзавелся хронической бессонницей.

Я сняла фетровую шляпу, распуская волосы, и задрала ноги на бардачок. Коул неодобрительно покосился, но промолчал. В конце концов, едва ли я могла навести в машине больше грязи, чем здесь уже было.

– Теперь я, – спохватился Коул, убавляя громкость на магнитоле до минимума. – Почему ты постоянно выбираешь огонь?

Мои ноги соскользнули с панели обратно вниз.

– А почему ты любишь Бритни Спирс? – съязвила я в ответ.

– Нет-нет, сейчас мой черед спрашивать…

– Тогда поясни.

– Вокруг тебя вечно приходится все тушить, – сказал Коул, буравя взглядом пустое шоссе. – Я немного побродил по Новому Орлеану после того, как узнал, что ты сбежала из участка. Оказывается, в тот же вечер сгорела кухня в кафе, где я дважды завтракал…

– Фу, ты там завтракал? Ужасно безвкусная забегаловка!

– А поблизости неожиданно воспламенился комиссионный магазин. Его давно продали с молотка на аукционе и забросили, но все же… Стажеру-полицейскому, кстати, ты тоже внушила, что все вот-вот сгорит. У тебя пиромания?

– Нет, – заартачилась я, но быстро сдалась: – То есть да. Огонь дарит тепло, а тепло все любят.

– Сжечь людей заживо – не лучший способ подарить им тепло.

Я вздохнула.

– Стихия огня – самая простая для вызова. Достаточно очень сильно разозлиться.

– Разозлиться? – переспросил Коул.

– В каждой эмоции, что мы испытываем, можно найти отголосок природы. Магия заключена в наших чувствах, – объяснила я. – Водой проще всего управлять, когда ты испытываешь грусть, а воздухом – когда веселишься. Земля же – это умиротворение, спокойствие. Огонь – ярость.

– Как же много в тебе ярости!

Я вопросительно посмотрела на Коула, приняв это за нелепую попытку сострить, но он остался серьезным. Тогда я фыркнула, но на языке вертелись слова, которые я очень постаралась не прокричать ему в лицо: «Да, ты прав. Я постоянно зла, и это сводит меня с ума».

– А как обстоят дела с остальными стихиями? – продолжил интересоваться Коул, стуча пальцами по рулю. – Ты не похожа на человека, который умеет радоваться. Полагаю, стихия воздуха тебе вообще незнакома?

А вот это уже была шутка, пускай голос Коула и оставался таким же бесцветным, как всегда. Это не помешало мне оценить замечание и криво улыбнуться, испытав даже толику гордости за его чувство юмора, прорезающееся, как зубки у ребенка.

– Незнакома, – призналась я. – Как и земля. Я умею использовать лишь воду и огонь. Остальному не было времени научиться.

– А чему еще может научиться ведьма? Гаданиям, например?