Ковентри возрождается

«А все из-за этих жутких домов, — думала Эдна, — они напустили на нас свои чары, мрачные серые чары. Почему у нас нет ярких красок, узоров, растений, что вьются по стенам, как в других странах? Разве удивительно, что нам не хочется гулять по примитивным уродливым улицам, которые для нас понастроили.

А этот новый районный общественный центр! — Эдна усмехнулась. — Отвратительное бетонное сооружение с гулким эхом и низкими потолками, вот что это такое».

Эдна посмотрела на ряды одинаковых бетонных домов, тянувшихся по холму, и почувствовала, что грудь ее неудержимо переполняется гневом. «Ничего удивительного, что ребята поломали молодые деревца, — думала она. — Это оттого, что они не могут дождаться, пока те вырастут. А эти ужасные магазины! И еще придумали название «Парад» — парад магазинов! Ха! Но парад — это хорошо, это праздник. На параде машешь флажком. А не покупаешь бакалейные товары. И потом, почему детям негде играть? — мысленно спросила Эдна. — Им бы все-таки стоило сначала научиться играть, а потом уж садиться на пособие по безработице».

— Мама, ты слушаешь?

Она повернула свое неуклюжее тело к сыну. Какой же он недомерок! Как это ему удалось заполучить Ковентри, такую прекрасную, что, где бы она ни шла, все головы поворачивались ей вслед? Прямо как в песне.

— Мама, ты что-то мычишь.

— Я напеваю старинную песенку: «Где ни ступит она, там прохлада долин...»

— Но мы же разговариваем...

— Нет, Дерек, вовсе нет. Для разговора нужны двое, а сейчас, как всегда, ты говоришь, а я вынуждена слушать.

— Мама! Ты, может, нездорова?

— Я здорова, насколько может быть здоров человек, у которого от скучищи мозги засохли к черту.

— Мама! Я никогда не слышал, чтобы ты ругалась нехорошими словами.

— О, я ими часто пользуюсь, когда я в доме одна. Бранюсь как ненормальная. Обожаю ругаться.

— Ты просто нездорова, да? Это все волнения из-за Ковентри?

— Странно, Дерек, но я совсем за нее не волнуюсь. Я за нее даже вроде как рада. Жаль, что я не сделала того же.

— Чего? Не убила кого-нибудь?

— Нет. Я про то, чтоб сбежать. Я хочу сказать: это же интересно, правда? Она может быть где угодно: в Тимбукту, в Константинополе, на краю земли, где угодно. Лучше, чем жить здесь и раз в день ходить в магазин. Я пришла к заключению, что я свою жизнь ненавижу, Дерек, я пытаюсь ее изменить.

— Как?

— Ну, для начала я беру уроки вождения машины.

— Уроки вождения? Ты угробишься.

— Вовсе нет. Я вполне разумная женщина, и к тому же существует, знаешь ли, такая вещь, как двойное управление.

— Это нелепо. Разве ты можешь позволить себе купить машину? Ты пенсионерка.

— Когда сдам экзамен, я возьму назад деньги по похоронной страховке.

— Ты не можешь этого сделать, а как же гроб, который ты хотела... и машины для похоронной процессии? И прием с чаем после похорон?

М-с Дейкин расхохоталась, увидев, как оторопел сын.

— А пускай районный совет меня сожжет. За долгие годы я им достаточно выплатила налогов.

На улице прогудел автомобиль. Дерек встал и подошел к окну. У обочины стояла учебная машина. Молодой человек пересаживался на пассажирское место.

— А вот и он, — сказала м-с Дейкин. Она выключила газ, подхватила сумочку и вышла в прихожую.

— До свиданья, Дерек, — с нажимом произнесла она.

Они вышли из дома вместе. Дерек ушел не оглядываясь.

Он услышал, как яростно взревел мотор, потом учебный автомобиль, набирая скорость, пронесся мимо, за рулем сидела его старая мать. Дерек смотрел, как машина исчезла за холмом. По его мнению, она превышала разрешенную скорость по крайней мере на пятнадцать миль в час. Он записал название школы вождения: «Без осечки». Он позвонит им, как только придет домой, и пожалуется на инструктора, которому положено научить его мать соблюдать правила движения.

Дерек подивился про себя, отчего это все известные ему женщины вдруг стали сходить с ума. И не только члены его семьи. На работе девушки становятся строптивыми: требуют того-сего, больше денег, улучшения условий, гибкого графика. А разве женские голоса не стали громче? А одежда еще ярче, а сами они выше и внушительнее? Волоча ноги, Дерек брел домой, как динозавр, лишившийся своего болота и потому несчастный, с беспокойством ощущающий, что климат меняется.

ЭПИЛОГ

Прошло шесть месяцев, день в день, с тех пор, как Ковентри убежала из дому, от семьи. За это время в переулок Барсучья Роща пришла русская рождественская открытка, в адресе было написано: «Детям». Текста никакого не было; обратная сторона открытки была совершенно пуста. Но дети знали, от кого она.

РУФЬ перестала принимать противозачаточные пилюли. Сидни об этом не знает. Руфь ему ничего не скажет, пока не пройдут двадцать девять недель беременности.

СИДНИ получил повышение: теперь он Главный Управляющий в Восточной Части Центральных Графств, у него под началом тридцать семь больших магазинов. С тех пор как его повысили, цифры продажи товара выросли поразительно. Первое предложение, которое Сидни внес на заседании правления, заключалось в повсеместной замене слова «магазин» словом «центр».