Козельск - Могу-болгусун (СИ)

Мастиславе, порубившем послов Священного Воителя и сдохшим за эту

провинность как собака под ногами наших воинов. Купец говорил, что Мастислав

укрепил крепость, окруженную водой с трех сторон, высокими стенами, глубокими рвами с крутыми валами, и прорыл между реками каналы, чтобы они

соединились.

– Но мы не можем стоять здесь до тех пор, пока Повозка Вечности не

повернется к нам своим боком, – вскинулся Шейбани. – Коням не хватает зерна, а воины все чаще обращают взор на заводных лошадей.

– И такое положение наблюдается во всех туменах, – поддержал его Бури, не знавший, на кого выплеснуть ярость, всегда клокотавшую у него в груди. Джихангир обхватил пальцами концы подлокотников на троне, отчего

золотые перстни с многочисленными в них драгоценными камнями брызнули во все

стороны разноцветными искрами. Он прекрасно понимал, что каждый лишний день, проведенный в неприветливой стране урусутов, облюбованной несметными

полчищами злых духов – мангусов, дыбджитов, лусутов, сабдыков и туйдгэров, отнимал у войска не только силы, но и жизни. Но уходить из этой страны, оставляя за спиной рассадник сопротивления, грозящий потерей всего смысла

похода, он не помышлял. Бату-хан помнил, что говорил ему в детстве великий

дед – любое дело должно иметь свой конец. Не покосившись на старого

полководца, как делал это всегда, когда обсуждались главные темы, он чуть

подался вперед и жестко сказал:

– Завтра с наступлением утра Непобедимый с тысячей кешиктенов

выдвинется к стенам Козелеска и выяснит обстановку на месте. Если Гуюк-хан

со своим любимцем темником Бурундаем допустили оплошность, на смену им

пойдут тумены Кадана и Бури...

Старый полководец медленно продвигался на саврасом коне вдоль русла

реки Другуски, тело его наклонилось вперед, одна рука с плетью висела вдоль

туловища, вторая была прижата как обычно к груди, а единственный глаз

сверлил все, что вызывало у него интерес. Впереди шел отряд разведчиков во

главе с джагуном, за ним качались в седлах Непобедимые, отборные воины

охраны, вооруженные до зубов и с тугом полководца над головами, они были и

сзади, отсекая разноцветный хвост из сиятельной свиты. Вскоре показалось

место, где защитники крепости сумели разбить плотину точным попаданием болта

и потопить в воде многих воинов из тумена Бурундая. Дальше виднелись следы

от подъемного моста, притянутого канатами к воротам на проездной башне, а

ближе к месту бывшей плотины сохранились следы от постоянного моста, снесенного половодьем или же столкнутого в воду самими защитниками. Другуска

не успела войти в берега, она не успокоилась, продолжая закручивать

водовороты и нести к Жиздре, с которой была соединена искусственным каналом, бревна, коряги, трупы животных и людей. Луг тоже не просох, представляя из

себя пропитанную водой равнину с первыми зелеными ростками травы, к которым

тянулись мордами оголодавшие кони. Всадники то и дело поддергивали уздечки

или кололи холки наконечниками стрел. Субудай остановил жеребца возле воды, завертел головой, впитывая картину, открывшуюся ему. Луг позади него был

заболоченным, с глубокими канавами и рытвинами, заполненными водой, он не

годился не только для нападения на город лавой, но даже для того, чтобы

протащить по нему стенобитные машины, и конца весеннему разливу не было

видно. А без машин взять стены крепости высотой до десяти, а кое-где до

пятнадцати сажен, сложенные из вековых дубов с землей между ними, не

представлялось возможным. Кроме того, бревна были обмазаны глиной, а по низу

укрыты дерном, чтобы в нем гасли горящие стрелы. Это были не каменные стены

и башни, как в кипчакских городах, которые раскалывались орехами от

снарядов, пущенных метательными машинами, от этих они должны были

отскакивать как от железных. Вдобавок, стены имели вогнутую конфигурацию и

стояли на холме с вогнутым основанием, подмытым рекой, что позволяло

защитникам не только посыпать нападавших спереди и сверху стрелами и

дротиками и поливать их горячей смолой, но и расстреливать с обеих боков.

Особенно это удобно было делать с надвратной и угловых башен, до них было

примерно три четверти полета стрелы, и это означало, что если у защитников

имелись хорошие луки, они могли вести по отряду полководца прицельную

стрельбу. Но старый воин не боялся урусутских стрел, он знал, что его жизнь

находится в руках бога войны Сульдэ, который хранит ее всегда и везде от

любого посягательства. Если бы это было не так, то его давно бы уже не было.

Теперь он начал понимать, почему тумены Гуюк – хана до сих пор не добились

успеха, успев положить у основания крепости множество не только кипчакских

воинов, но и монгол с татарами. Он медленно, шаг за шагом, осматривал

местность, изредка смаргивая с глаза влагу, набегавшую на него от

напряжения. На небольшом расстоянии от другого берега реки поднимался над