Козельск - Могу-болгусун (СИ)

козельского князя Мстислава Святославича ставшего князем Черниговского

княжества который говорил что степняков надо выслеживать рано по утру или

поздно вечером, когда узкие глаза слипаются совсем. Тогда они теряются и не

держат дисциплину, с помощью которой ханы скрепляют полки в единое целое и

они становятся непобедимыми. И уничтожать без пощады, чтобы неповадно было

разевать рот на чужие скрины и порубы. Они следовали твердо этому указу, не

поддаваясь на уловки и стараясь бить в одно место.

Отряды Вятки и Прокуды наконец прорвали окружение и не распыляясь на

разбегавшихся ордынцев, пошли на выручку Темрюку с Якуной, к ним

присоединилась группа дружинников из крепости. Небо светлело все сильнее, из-за леса вырвались первые лучи солнца, озарившие облака, сбившиеся над

городом в кучу, но нарождающийся день не был на руку охотникам, потому что

враг мог опомниться и ударить по ним всеми силами. Вятка отобрал группу в

два десятка ратников и послал ее держать подступы к разводному мосту, он

успел заметить, как в утренней дымке вознесся на пологий холм на краю

равнины мунгальский всадник на породистом коне, вслед за ним поднялась на

вершину пышная свита в богатой броне. Это обстоятельство не предвещало

ничего хорошего, оно заставляло лишь поворачиваться быстрее, Вятка вырвался

на мохнатом скакуне вперед и указал саблей на сотни нехристей, отделявшие их

от охотников под началом Темрюка с Якуной, зажатых между ними: – Вои, там наши братья! – крикнул он. – Пришел наш черед вызволять их

от мунгал!

– Слава Вятке! – подбодрили себя криками дружинники. – Веди нас, витязь, на поганых! Около трех сотен конников натянули луки, отобранные у врага, они

воздели их дротики и поскакали лавиной навстречу ордынцам, продолжавшим

окружать воев с двумя сотскими во главе, прижатых к берегу Жиздры. Когда до

первых рядов оставалось с десяток сажен, тысяцкий осадил коня и отдал

приказ:

– Сотни, рази нехристей! Стрелы и дротики, пущенные ратниками на скаку, устремились к

разноцветному воинству, приготовившемуся встречать их саблями. Это был

просчет ордынских ханов, решивших, что урусуты поступят так, как поступали

всегда, то есть, сразу ринутся на врага, и не упредивших атаку встречной

стрельбой из луков. Они не поняли, что вятичи переняли многие приемы и

теперь представляли из себя один из ордынских полков, более мощный, не

уступавший учителям в подлости. И когда с коней стали падать пораженные

воины, джагуны замешкались с командами, чем вселили в подчиненных еще больше

неуверенности. Мунгалы попятились назад и скоро смешались с соплеменниками, отбивавшими с тыла наскоки дружинников Темрюка и Якуны, это привело к панике

в рядах, ситуация сложилась такая, будто они попали в окружение сами. Вятка

понял, что ратный успех сам идет козлянам в руки, он сжал бока лошади

коленями и закрутил саблями перед собой с такой скоростью, словно это ветряк

поймал деревянными лопастями сильную струю ветра. Кто из ордынцев попадал в

стальной круг, тот не выходил из него живым, а падал под копыта коней

изрубленным куском мяса. За тысяцким пристроилась Улябиха, сил у нее было

меньше, но ловкостью и сноровкой природа наделила сполна, баба замахивалась

на тугарина саблей, сама же, когда враг отклонялся, открывая незащищенные

места, ширяла туда острием копья, держа его прижатым до времени к боку

лошади и потому не привлекающим внимания. Рядом с нею, по другую сторону от

Вятки, ломился в гущу нехристей Званок, поодаль раззудил плечо для брани

Прокуда с верными воями, успевшими подобрать кроме сабель и дротиков круглые

щиты пришельцев. Встряхнулись, заметив мощную подмогу, дружинники Темрюка и

Якуны, из их глоток вырвались кличи, заставившие дрогнуть самых закаленных

ордынцев. Мунгалы стали чаще поглядывать в сторону холма на краю равнины, на

котором высилась фигура всадника в шлеме, украшенном лисьим хвостом, позади

развивалось в руках кешиктена пятихвостое знамя. Рядом замерли в почтении

несколько ханов в богато украшенных доспехах и делал перед всеми

однообразные круги колдун в высоком колпаке с бубном в руках. Наконец шаман

упал на землю и слился с нею, теперь все зависело от того, какую весть

принесли мангусы, служившие посредниками между ним и Тенгрэ, повелителем

синего неба.

А сеча тем временем продолжала собирать урожай убитыми и раненными, клоня победу то к урусутам, то отбирая ее у них, чтобы в следующее мгновение

снова украсить сиянием высокие их шлемы, и тогда сабли в их руках

превращались в длинные мечи, достававшие врагов везде. Ордынцы от мощных

ударов козлян слетали с седел соломенными чучелами, наставленными воеводой

на княжьем подворье для потешных игр, раболепные фигуры мелькали ногами в

воздухе и катились по земле степным перекати-полем, чтобы приткнуться под